– Лиззи Уэрдингтон! – заявил он более уверенно. – Ну как виски? Вспомнила меня? Когда‑то я удачно вложил денежки в ваше дело. Джерри. Приятель Малыша Рикардо. Сорок с лишним литров с моим именем на этикетке! Все оплачено и взято на борт.

Он говорил вполголоса, понимая, что, возможно, ворошит прошлое, которое ей хотелось бы поскорее забыть. Он говорил так тихо, что пассажиры в лифте слышали лишь мелодию «Капли дождя продолжают падать на мою голову», доносившуюся из музыкального автомата, да ворчание пожилого грека, которому чудилось, что его замуровали.

– Да‑да, конечно, – произнесла она и одарила его сияющей улыбкой стюардессы. – Джерри! – Она замолчала, словно его имя вертелось у нее на языке. – Джерри… э‑э… – Затем нахмурилась и взглянула на него, словно театральная актриса, воплощающая аллегорию Забывчивости.

Лифт остановился на шестом этаже.

– Уэстерби, – торопливо подсказал он, выручая ее. – Репортер. Вы заставили меня раскошелиться в баре «Созвездие». Мне хотелось чуть‑чуть тепла и уюта, а получил я лишь бочонок виски.

Кто‑то рядом с ними засмеялся.

– О, конечно! Джерри, дорогой! Как я могла забыть… Какими судьбами в Гонконге? О Боже!

– Как обычно, гоняюсь за сенсациями. Пожары, эпидемии, голод. А как ты? Ушла на покой, полагаю, при твоих‑то методах торговли. Никогда в жизни мне так не выкручивали руку.

Она радостно рассмеялась. Двери раскрылись на третьем этаже. Внутрь с трудом втащилась старушка, опирающаяся на две трости.

" Л и з з и У э р д и н г т о н с б ы л а с р у к р о в н ы м, с ч е т о м п я т ь д е ся т п я т ь б о ч о н к о в п у н ц о в о г о в д о х н о в е н и я и з и с т о ч н и к а Г и п п о к р е н ы, в а ш а с в е т л о с т ь, – говорил старина Кро. – В с е д о о д н о г о п р о д а н ы п о к у п а т е л я м – м у ж ч и н а м, и м н о г и е и з н и х, к а к м н е г о в о р и л и, п о л у ч и л и в д о б а в о к к в и с к и н е к и е д о п о л н и т е л ь н ы е у с л у г и. О с м е л и в а ю с ь п р е д п о л о ж и т ь, э т о п р и д а е т н о в ы й с м ы с л в ы р а ж е н и ю " п о л н о й м е р о й ".

Они спустились в вестибюль. Девушка вышла первой, Джерри шел рядом. Сквозь двери парадного входа он увидел ее красный спортивный автомобиль с откинутым верхом, втиснутый между сверкающими лимузинами. «Она, должно быть, позвонила вниз и велела подать его к подъезду, – подумал он. – Если здание принадлежит Ко, он, черт возьми, не мог не позаботиться, чтобы с ней обращались как следует». Проходя через вестибюль, Лиззи болтала без умолку, то и дело оборачиваясь к нему. Руку она отставила далеко от туловища, оттопырив ладонь, как манекенщица. Он, должно быть, спросил ее, как ей нравится в Гонконге, но сам не мог этого припомнить.

– Я в восторге от него, Джерри, просто в восторге Вьентьян по сравнению с ним… отстал на много веков. Ты слышал, что Рик погиб? – Она произнесла это высокопарным тоном, словно давая понять, что она и смерть – давние знакомые – Мне казалось, после Рика я не смогу никого полюбить. Джерри, я ужасно ошибалась. Гонконг – самый веселый город в мире. Лоуренс, дорогой, я отчаливаю в своей красной подлодке. У нас в клубе девичник.

Лоуренсом звали портье. Ключ от ее автомобиля висел на большой серебряной подкове. Глядя на нее, Джерри вспомнил скачки в Хэппи Вэлли.

– Спасибо, Лоуренс, – нежно произнесла она и сверкнула улыбкой, которая будет преследовать беднягу всю ночь. – Джерри, здесь такие чудесные люди, – призналась она театральным шепотом по пути к парадному входу.