Было еще там письмо из французского ежеквартального журнала по поводу его старой статьи, посвященной «Песне о Роланде». Любопытно, что Л. и его шофер подумали о стихах, скорее всего они приняли их за шифр. Нет пределов человеческому легковерию и подозрительности.

Хорошо хоть, он помнил номер дома — 35. Не без удивления он обнаружил, что это гостиница, хотя и дешевенькая. Распахнутые парадные двери были верной приметой таких заведений в любом европейском городе. Он огляделся — район этот он помнил смутно. С ним были связаны полузабытые чувства и воспоминания о занятиях в Британском музее, учебе, мирной жизни, любви. Улица выходила на большую площадь — вдали чернели прихваченные морозцем деревья, виднелись фантастические купола какого-то огромного отеля, реклама, приглашавшая посетить «Русские бани». Д. вошел в подъезд и нажал кнопку звонка рядом со стеклянной дверью. Где-то в глубине часы пробили шесть раз.

За дверью показалось остренькое, изможденное личико девчушки лет четырнадцати.

— У вас для меня заказан номер. Моя фамилия — Д.

— А мы вас вчера вечером ждали, — сказала девочка. Она торопилась завязать фартук с бантиком. Глаза у нее были сонные. Он догадался, что в ушах у нее еще дребезжит беспощадная трель будильника.

— Ты мне только дай ключи, — сказал он мягко, — я сам поднимусь в номер.

Она с ужасом вглядывалась в его лицо.

— Попал, понимаешь, в небольшую автомобильную аварию, — объяснил он.

— Ваш номер — двадцать седьмой. На самом верху. Я вас провожу.

— Не беспокойся.

— Ах, да какое тут беспокойство. Вот когда «на часок» снимают, тогда, правда, беспокойство. Так и шастают по ночам — одни приходят, другие уходят.

Чуть не с самого рожденья жизнь этого невинного существа соседствовала с грехом.

До третьего этажа лестницу покрывала ковровая дорожка, дальше шли голые деревянные ступени. Приоткрылась какая-то дверь, выглянул индиец в цветастом домашнем халате, окинул их тяжелым взглядом, полным ностальгической тоски. Девочка, как поводырь, поднималась впереди, с трудом одолевая ступени. Дырка на пятке чулка мелькала над задником разношенной туфли. Будь ребенок постарше, он назвал бы ее неряхой, пока что на нее было просто грустно смотреть.

— Есть какое-нибудь письмо для меня? — спросил он.

— Один мужчина заходил вчера вечером. Оставил записку. — Девочка отперла дверь. — Она на умывальнике.

В комнатушке была железная кровать, стол, покрытый скатеркой с бахромой, плетеный стул, на кровати — покрывало из реденькой голубоватой ткани, застиранное и выцветшее.

— Принести вам горячей воды? — хмуро поинтересовалась девочка.

— Нет, нет, не беспокойся.

— А что на завтрак хотите? У нас обычно заказывают копченую селедку или яйца всмятку.