— Вы понимаете, что должны назвать мне его? — мягко произнёс Морс.

— Это был Фил Олдрич, — тихо ответил Стрэттон, растерянно пытаясь перехватить взгляды полицейских, так, словно он совершил предательство.

Уф!

— Позвольте, сэр, задать вам ещё один вопрос. Вы что-нибудь выигрываете от смерти жены?

— Надеюсь, что да, — почти со злобой выдохнул Стрэттон, — Видите ли, я сейчас сижу на мели и, сказать вам по правде, совершенно не отказался бы от каких-нибудь страховых, которые могли бы мне подкинуть.

— Вы честный человек, мистер Стрэттон!

— Не всегда, инспектор!

Морс улыбнулся про себя и пошёл к двери, Стрэттон вслед ему сказал:

— Могу ли я попросить вас об одолжении?

— Давайте!

— Не оставили бы вы мне ещё парочку этих «Алка-Зельцеров»?

Глава тридцатая

В нашу эру, когда мир висит на волоске или когда неверно понятое слово может вызвать такое же бедствие, как внезапный бездумный акт, точная коммуникация приобретает, как никогда, огромную важность.

Великолепные напольные часы пробили три четверти часа (10.45), когда Морс с Льюисом сидели рядышком на диванчике в салоне «Ланкастер». И пили кофе.

— Что-то многовато у нас подозреваемых, вам не кажется, сэр?

— М-м-м. А тебе не кажется, что у нас многовато фактов и очень мало анализа? Ну ладно, как только откроется бар, я буду в порядке.

— А он открыт, открылся в половине десятого.

— Так чего же мы пьём это пойло?

— Кофе стимулирует мозг.

Но Морс погрузился в изучение расписания поездов Паддингтон — Оксфорд, которое Льюис принёс ему от портье, и кивал собственным мыслям, заметив, что поезд из Паддингтона в 13.30 прибывает в Оксфорд в 14.57, как и утверждал Кемп. Значит, если Кемп по какой-то причине задержался дольше, чем предполагал… значительно дольше, чем предполагал… Да, любопытно! Поезд, в который сел Стрэттон, как он сказал, должен был отправиться от Паддингтона в 16.20, прибыть в Дидкот в 17.10 и в Оксфорд — в 17.29. Несколько секунд Морс смотрел на огромные ионические колонны Эшмолеана, высившегося по другую сторону улицы… Во сколько Кемп уехал с Паддингтонского вокзала? Ибо он должен был уехать оттуда после того, как позвонил в «Рэндольф», что задерживается.

А что, если?..

— Знаете, сэр, я сидел и думал про телефонный звонок. Что, если…

Морс с улыбкой глянул на своею сержанта:

— Большие головы у нас с тобой, Льюис!

— Вы и вправду думаете, что, возможно, звонил не Кемп?

— Да, я так думаю. И это даёт нам совершенно новый подход к проблеме времени, правильно? Ты же знаешь, даже если Макс страшно захочет, от него не будет слишком много проку, когда он думает, что не может. И совершенно правильно. Он учёный. Но если мы сможем сузить временные рамки или, скорее, расширить…

На какое-то время он ушёл в свои мысли. Потом, резко отодвинув от себя недопитый кофе, встал и отдал Льюису приказание:

— Иди и найди мне Ашендена. Я буду в баре.

— А вот и мы! — произнёс Джон Ашенден.

Это было двадцатью минутами позже, и Морс решил (настоял), что его временный штаб должен быть перенесён из салона «Ланкастер» в более постоянное место, а именно в боковой зал «Чаптерс-бара». В течение нескольких минут он дотошно допрашивал Ашендена о телефонном разговоре с Кемпом и попросил его изложить всё в письменном виде, как можно подробнее, насколько он помнит содержание.