Я так злобно зырнула на графиню Орвелл, что она подавилась яблочком и начала стремительно синеть, а ее щупленький вечно красный супруг засуетился рядом.

– Они до сих пор обсуждают, что я не от папы. И что мама умерла, потому что ему изменила. Меня, дескать, пожалели, а маму извели.

– Жестоко. Ты еще ребенок.

– Нет. Давно не ребенок. А вообще, если тебя незаслуженно обвинили – пойди и заслужи.

– Это ты сейчас заслуживаешь?

– А?

Я как раз отвлеклась на сооружение четырехэтажного бутерброда и не поняла, о чем это Линд. А потом ка-а-ак посмотрела на полянку, ка-а-ак поняла. Как раз когда догнала, что графиня Орвелл подавилась вовсе не из-за моего сурового взгляда, а потому что в один миг лишилась корзинки с едой, и теперь растерянно взирала на небольшую, но ужасно неаккуратную ямку рядом с одеяльцем.

– Шиска! – я повернулась к служке, и та вжала голову в плечи. – Ты где Зомбуделя зарыла?!

Бедная девчонка под двумя пристальными взглядами задрожала и приготовилась зареветь.

– Его величество велел «унесите эту тварь подальше от дворца и закопайте уже окончательно»!

– А ты?

– Я закопала-а-а-а…

– Как-то не очень окончательно, – хмыкнул дракон.

– Да наш кузнец клетку серебряную выковал! Мы в ней и зарыли…

– А кузнеца мы уволим, – я фыркнула. – За глупость и растрату ценных металлов. Если бы Зомбуделя можно было остановить серебряной клеткой, он бы еще при жизни сдох!

Шиска ойкнула, и мы снова повернулись к панораме пикника. Еще одна дама изумленно таращилась в ямку, в которой скрылась корзина с едой, а ее спутник, отчаянно краснея, прикрывал ямку пледом. Ей-богу, он словно сам ее вырыл, чтобы туда дел наделать!

– А зачем умертвию чужая еда? Я думал, зомби питаются человечинкой.

– Ты что, Зомбудель – добрая собачка. Он людей не ест. Но тут видишь как, при жизни пудель был дюже пакостный, с удивительно мерзостным характером. Тырил все, что не прибито, и ел! А что было прибито, то отдирал и ел. Его даже сучки не интересовали, только вкусняшки. Даже мачехину косметику тырил, если она пахла клубникой. Душу был готов продать за пирожные! Ну вот привычки после смерти и остались. Еда Зомбуделя уже не радует, поэтому он и раньше-то остановиться не мог, а теперь подавно. Все ищет забытые ощущения.

Мы с Шиской дружно вздохнули – зверушку стало жалко. Правда, я быстро опомнилась.

– Надо его поймать! А не то такой скандал поднимется – жуть!

– Да ладно, давай просто сделаем вид, что сами не в курсе, – лениво предложил Линд и зажевал бутерброд.

– Ага, Зомбудель наворует себе добычи, поймет, что она его не прикалывает, и отправится в поход за новой. При виде зомби-собачки начнется паника, все будут туда-сюда носиться, кого-нибудь обязательно затопчут, а кого-то оконфузят. А я останусь виновата, как всегда. Нет уж! Вон! Смотри! Окопался за герцогиней Марборо. Значит, так!

Я вытряхнула из корзинки все содержимое, не особо заботясь о сохранности бутербродов и булочек, и вручила ее Линду.

– Я отвлекаю герцогиню, ты ловишь тварищу и сажаешь ее сюда, а потом Шиска быстренько его унесет во дворец.