– Может, на спортивном поле? – предложила Кристи. – Там столько магии, что ни одна нежить не поднимется.

Мы удобно устроились на полянке, достали из многострадальной корзинки бутерброды, винишко, и наслаждались прекрасным видом: Астар и Линд, скинув рубашки (в целях конспирации, конечно), закапывали рычащий рюкзак.

– Симпатичный, – немного грустно улыбнулась Кристи, и я не поняла, о ком это она – о Линде или Астаре.

И демон, и дракон были неплохо сложены, но совершенно по-разному! Широкоплечий и высокий Линден, худощавый аристократичный Астар. Мне было интересно, как они подружились, но думалось, еще будет достаточно времени это узнать. В редкие минуты, когда я не задумывала пакость, становилось даже неуютно. Неужели я скоро уеду?

– Жалко, что ты уезжаешь, – будто прочитала мои мысли Кристи. – Без тебя будет скучно, Корни.

– Да, я тоже буду скучать. Но это все равно бы случилось.

– Ты еще не знаешь, где будешь жить? Далеко?

Казалось, Кристи вот-вот расплачется, и я бы непременно последовала за ней, но, к счастью, мужчины уже закончили с раскопками-закопками, Астар даже воткнул в свеженькую могилку Зомбуделя грустную, еще зеленую веточку.

– Ладно, дамы, – Линден уселся прямо рядышком со мной.

Как-то жарковато нынче вечерами. Вот правду говорят: во всем виновато глобальное потепление.

– Почему это Зомбудель не восстанет, если его зарыть на спортивной площадке? Расскажите хоть о вашей магии, мы мало что знаем о ней.

– Ну, – я задумчиво пожевала кусочек сыра, – большинство людей не маги. Но есть такие, как мы, обладающие какой-то силой. У кого-то послабее, у кого-то посильнее. В целом ничего особенного, за исключением того, что самая главная проблема магии в том, что она не только передается исключительно по наследству, но и… как там папа говорил, Кристи?

– Магия рецессивная, – вздохнула сестра. – Она слабее других талантов, поэтому постепенно вырождается. Ты можешь обладать только способностями, которыми обладали твои родители, причем будешь слабее их. С каждым поколением в каждом роду магия все слабее и слабее. Почти не осталось оборотней, сирен. Так что ты теперь понимаешь, почему мы так обалдели, узнав, что ты дракон? А у вас какая магия? Она наследуется?

Мне очень интересно, будут ли маленькие Корники и Линдики драконами. Это ж как мы тогда повеселимся!

– Нет, драконами не становятся из-за крови. Это более сложный процесс. И болезненный. Драконы долго живут, обладают огромной мощью, но стать драконом непросто. Немногие проходят этот путь.

– Что за путь? – спросила я.

Астар покосился на меня с опаской, а Линд разомлел от вина и расслабленно улегся на спину.

– Человек, обладающий способностью стать драконом, далеко не всегда превращается в него. Чтобы пробудить внутреннего зверя, нужно пройти через боль. Эта боль не имеет ничего общего с физической. Это сильная, внезапная, способная убить боль. Когда маг испытывает ее, он умирает, а потом из пепла возрождается дракон. Первые годы жизни дракон настолько слаб и обессилен, что не может превратиться снова в человека, но если он не научится… то погибнет.

Атмосфера перестала быть томной. Как-то резко всеобщее веселье стихло, и мы размышляли над словами Линда. Тот лежал на траве, смотрел в небо и пожевывал травинку.

– И…

Я прикусила язык, не позволив вопросу «И что за боль испытал ты?» вырваться.