Это же подтвердил и Линд:

– Астар окончил Краспийскую Академию Магии, факультет магических искусств.

– Ого!

Краспия – наш вечный соперник, если не сказать враг. Издавна Дортор – еще когда был значительно меньше – враждовал с государством севера. Мы до сих пор называли их варварами, но надо признать, что магическое образование в Краспии давно обскакало наше. Официально это не поощрялось, но неофициально маги-мигранты с дипломами краспийских академий могли рассчитывать на очень хорошие должности.

– И почему Астар не строит карьеру, а таскается за тобой хвостом?

– Спроси у него сама, – хмыкнул Линд, а я надулась.

Впрочем, долго дуться вредно для здоровья и ремонта. Особенно после слов:

– Принцесса, а принцесса… пошли похулиганим? – хитро прищурился Линд.

Меня дважды просить не надо! Меня, если честно, вообще лучше не просить…

Пока все (особенно женская часть: ну какая сотрудница музея не мечтает охмурить герцога?) были заняты Астаром, мы с Линдом прошмыгнули в коридор и тихо-тихо, как две мышки, которым оторвут хвосты, если поймают, вернулись в зал с драконами.

– Ой, давай будем хулиганить так, чтобы ничего не сломать? – попросила я. – Мне нравится эта экспозиция.

– Обижаешь, я ничего не ломаю, я только создаю.

– А дуб?

– Я уже посадил новый. Смею надеяться, в отличие от вашей герцогини, с головой у меня все в порядке, и груши на нем будут расти отменные.

– Конечно, в порядке, – захихикала я. – Как может быть не в порядке с головой у того, кто не видит ничего странного в растущих на дубе грушах?

Линден беззлобно ткнул меня под ребра и направился в самый дальний конец зала, к границам внешних герцогств. Там кончались леса и начинались непроходимые горы.

– Ты говорил, что мало знаешь о нашей магии. Почему?

– Я воспитывался в небольшой общине драконов. Моя семья не любила бывать среди людей. Поэтому я знаю свою магию, умею ею пользоваться, но мало что знаю о магии мира за пределами гор. Когда моя семья погибла, я стал путешествовать, чтобы узнавать новое.

– О… прости, я не знала.

Так и хотелось учинить Линду допрос! Нет, не о его семье, а о том, зачем, черт возьми, он нападал на наши города! Это он так мир познавал? На зубок, как трехлетка?

Но я – клянусь, сама в шоке! – не стала спрашивать, хотя вопрос почти сорвался с губ. Линда вдруг стало жалко. Он говорил о семье с такой тоской, что и у меня защемило что-то в груди. Хотелось верить, что сердце, но мачеха наверняка бы сказала: язва от собственного яда.

– А как появилась ваша община? Твои предки открыли в себе дар превращаться в драконов и ушли в горы?

– Примерно, – кивнул Линд. – Люди не очень любят оборотней. Как-то так получилось, что сильный дар сохранился в нас до этих дней. Мои пра-пра, полагаю, хотели сохранить эту магию. Но ограниченная по численности община не может размножаться внутри себя. К сожалению, я – один из последних драконов. Мои дети уже вряд ли смогут обращаться…

– Грустно. Я часто думаю о том, что пройдет несколько сотен лет – и магия совсем исчезнет. Тысячи ученых магов ищут способ остановить угасание, но с каждым новым поколением мы все слабее и слабее.

– Законы мира, – Линд пожал плечами.