|
— Граф приподнялся и взял молодого человека за руку. Это прикосновение заставило спатара замолчать и снова занять свое место. Однако Хорвати чувствовал, что Петру это далось нелегко, так как его рука, которую он все еще держал в своей, дрожала. — Мы все разделяем ваши чувства. Это отвратительно! Но в конце концов, мы собрались здесь не для того, чтобы предаваться чувствам. Наш долг — оценить услышанное и принять некое решение. Или я не прав? Хорвати обращался к молодому спатару, однако его слова предназначались и еще одному человеку, который присутствовал в зале, сидя неподвижно и храня молчание. Решение, о котором упомянул граф, должен был принять именно он, папский легат, кардинал Гримани. Ему предстояло довести до сведения Папы все обстоятельства дела и дать понтифику совет, стоит ли использовать эту историю, чтобы начать новый Крестовый поход против неверных, позволить ордену Дракона возродиться, объединить все балканские страны под знаменем священной войны, или нет. Если Папа примет положительное решение, сочтет, что грехи Дракулы вполне можно простить, то и Хорвати наконец закончит многолетнюю войну с собственной совестью и простит сам себя. Граф повернулся к кардиналу. Он уже не раз пытался угадать, какие чувства одолевали посланца Святого престола, но тот оставался совершенно бесстрастным. Хорвати показалось, что даже последний рассказ о невероятных ужасах не произвел на Гримани никакого впечатления. Во всяком случае, выражение его лица почти не изменилось. Губы итальянца едва заметно искривились, что вполне можно было принять за слабую улыбку. Его веки были опущены, и несведущий человек мог подумать, что кардинал спит. Однако глаза священнослужителя, прятавшиеся под набрякшими веками, цепко следили за всем происходящим, оставались яркими и подвижными. — Вы говорите, мы должны рассудить? — Петру с явным недовольством высвободил свою руку. — После всего, что мы только что услышали, возможно только одно суждение. Он был дьяволом во плоти, а вовсе не его сыном. Сотворить такое в алтаре! Это святотатство! — Возможно. — Негромкий голос кардинала прозвучал так же внушительно, как и крик спатара, раздавшийся совсем недавно. — Это говорите вы, служитель нашего Господа? — Молодой человек уже не мог сдержать возмущения. — Да, я служу Богу, — ответил ему итальянец. — Но суть этой службы состоит в постоянной борьбе за веру. Я — воин христианской церкви, на пороге которой стоят толпы неверных, готовых разрушить дом Господа нашего. Вы предлагаете позволить им вышибить дверь и ворваться внутрь? — Он с сомнением покачал головой. — То есть это бесстыдство вы оправдываете необходимостью? — Петру в недоумении повернулся к Хорвати. — Граф, я вынужден воззвать к вам. Неужели вы думаете так же? Венгр внимательно смотрел на легата и чувствовал, как внутри его пробуждается надежда. — Я уже говорил, что разделяю ваше отвращение, спатар, — ответил он. — Но, по-моему, его преосвященство прав. Подумайте о той угрозе, с которой столкнулся Дракула. Вы видели когда-нибудь, что турки творят в захваченных городах? — Хорвати дернул плечом, словно его охватила дрожь. — Это бесстыдство, как вы назвали поступок Дракулы, просто осталось бы незамеченным среди множества тех, которые могли бы последовать за ним. — Однако это не оправдывает… — попытался возразить Петру, но Хорвати поднял руку. — Дракула прагматично смотрел на жизнь, спатар, — заявил он. — Валашский князь нуждался в том, чтобы бояре объединились вокруг него, собрали людей, вооружили их, следовали за ним и исполняли его приказы. |
