Тишина действовала Перкару на нервы. Его легкие словно разрывались от желания заговорить. Юноша поискал тему для разговора и наконец ограничился очевидным:

— Как хорошо, что ты едешь со мной.

— Я с нетерпением жду встречи с богиней, — кивнул полукровка. — Той, которая вдохновляет героев.

Перкар заколебался: не следует ли ему оскорбиться, ведь Нгангата не делал секрета из своего мнения о героях, — но, взглянув на спутника, не увидел на широком бледном лице недоброжелательства.

— Я не уверен, что она покажется тебе. Да и мне, если уж на то пошло.

— Тогда мы зря совершим путешествие, — просто ответил Нгангата.

— Нет. Захочет она появиться или нет, но услышать меня она услышит. Сказать ей кое о чем — вот все, чего я хочу. Попросить прощения.

— Мой опыт показывает, — заметил Нгангата, — что богам мало пользы от извинений человека.

— Может быть, — упорствовал Перкар, — но от меня она их услышит.

Нгангата кивнул. С севера налетел ветер, ударил в лицо, заставив губы одеревенеть, так что стало почти невозможно говорить. Перкар поглубже натянул капюшон из шкуры лося и закрыл нос толстым шерстяным шарфом, так что остались видны только прищуренные глаза.

«В этих тучах и правда есть что-то странное», — сказал ему в ухо голос.

— Так говорит и Нгангата, — пробормотал Перкар.

— А? — переспросил Нгангата, расслышав свое имя.

— Со мной заговорил Харка, — объяснил Перкар, и Нгангата подхлестнул своего коня: он знал, что Перкар не любит советоваться со своим мечом, когда их разговор могут слышать другие.

«Странное, — повторил Харка. — Но до них слишком далеко, чтобы увидеть больше».

— Дай мне знать, когда узнаешь что-нибудь полезное.

«Все еще обижен? По крайней мере теперь ты хоть отвечаешь. Мне трудно понять твое отношение. Можно было бы ожидать от тебя благодарности. Я ведь много раз спасал тебе жизнь».

— И много раз говорил об этом. Я признаю, испытывать благодарность я должен. Но мое тело помнит, что с ним происходило, знает, что несколько раз умирало. Это несет в себе странную боль, Харка.

«Боль, которая мне хорошо знакома, — ответил меч. — Найди способ освободить меня, и проблемы нас обоих будут разрешены».

— Если мне удастся найти такой способ, я непременно так и сделаю, — пообещал Перкар. — Уж если я не сумею ничего другого, по крайней мере Владыке Леса я тебя верну.

«Чем ты готов пожертвовать, чтобы исправить содеянное, Перкар? Ведь Владыка Леса проглотит тебя, как жаба мошку. Нгангата правильно говорит: богам мало дела до чувств людей. Уж я-то знаю».

— Мне безразлично, что ценят или не ценят боги, — очень тихо ответил Перкар. — Я знаю лишь то, чему учил меня отец: я должен добыть Пираку, добыть честь и славу. Я слишком долго уходил в сторону от пути моих предков.

«Ты всегда произносишь такие замечательные банальности, — заметил Харка. — Неужели ты от них никогда не устаешь?»

— Может быть, они — все, что у меня осталось, — возразил Перкар. — А теперь оставь меня в покое, пока не настанет время предупредить об опасности.

«Хорошо», — согласился голос и умолк.

Черная туча клубилась, поднимаясь все выше; Перкар чувствовал, как бурлит у нее в брюхе ледяной дождь со снегом, ощущал холодное дыхание с запада.