– Так и сказал?! – ахнул Голубков, в характере которого странным образом уживались профессиональная сдержанность и почти ^детское простодушие.

– Нет, конечно. Я передаю смысл. А он именно такой.

Нифонтов помолчал и заключил:

– Что ж, Константин Дмитриевич, ты оказался прав. Он дал ответ. В переводе с кремлевского канцелярского на обычный канцелярский он означает: под вашу ответственность. Не лучший вариант, но и не худший.

– Почему же не лучший? – возразил Голубков. – В сущности, он дал нам карт‑бланш.

– Значит, начинаем?

– А мы уже начали, – уточнил Голубков. – Продолжаем. Ну что, даем шифровку о нашем согласии?

Нифонтов немного помолчал и решительно кивнул.

– Давай!.. О кодовом названии не думал? – спросил он. – Операция «Пилигрим» – узко. И слишком информативно. Этот Блюмберг прав: утечка никогда не исключена. И сейчас нам действительно лучше исходить из того, что она возможна. Название должно быть совершенно нейтральным. Есть какие‑нибудь соображения?

– Мы обсуждали это в Каире. Для связи условились: Блюмберг – Доктор, Коллинз из ЦРУ – Джеф, сэр Роберт – Лорд, моссадовец – Сол. Потому как Соломон Бен‑Ари. А я – Турист. Всю операцию Блюмберг предложил назвать «Капкан». Не ахти что, но по сути точно.

– Пусть будет «Капкан», – согласился Нифонтов. – Главное, чтобы в этот капкан не попали мы сами.

– Что тут происходило, пока меня не было? – спросил Голубков.

– Много чего. Пилигрим встретился с Пастуховым и его ребятами. Через три дня они выезжают на турбазу «Лапландия». А поскольку там в гостинице холодрыга, будут жить в поселке Полярные Зори. Как раз там, где Северная АЭС.

Нифонтов прошел в кабинет, достал из сейфа тонкую папку и, вернувшись в комнату отдыха, протянул ее Голубкову:

– Расшифровка разговора Пилигрима с ребятами. Потом посмотришь.

– По убийству корреспондента К. есть новости?

– Практически никаких. Свидетелей нет, никто ничего не слышал. Пуля – девять миллиметров. Пилигрим в ту ночь был дома, «наружка» глаз с него не спускала.

– Сообщник? – предположил Голубков.

– Ничего не понятно. Сообщник? Вряд ли. Пилигрим – шакал. Ты это сам сказал. А такие работают в одиночку. И «наружка» засекла бы контакт с сообщником.

– Тебя что‑то еще тревожит? – предположил Голубков, хорошо изучивший характер своего начальника.

– Да, – подтвердил Нифонтов. – Во всем этом деле есть какое‑то подводное течение, я его нутром чую. Какое? Не понимаю. Ты просил узнать, у кого из КГБ на связи был Пилигрим.

– Узнали?

– Да. Майор Агишев. Но поговорить тебе с ним не удастся. Когда начали разгонять КГБ, его выставили на пенсию, а в декабре 93‑го он исчез.

– Как исчез?

– Бесследно. Выехал во Владимир к родственникам. До Владимира не доехал, в Москву не вернулся. Труп не обнаружен.

– Он был единственным человеком, который знал Пилигрима в лицо, – напомнил Голубков. – В его новом обличье – после пластической операции. Тебя это не наводит на размышления?

– Как и тебя. Но Пилигрим исключен.