Тут мне пришла в голову новая вызывающая фраза, и я поспешил обнародовать ее:

– И сколько же вы платите вашему ученому дружку за то, что он вам так бесстыдно поддакивает? Какая часть наших миллионов идет на подмазку таких вот подставных лиц?

Многие зашикали на меня. Я порадовался, что Фе отсутствует (ведет брифинг для журналистов), а не то она бы не удержалась и впилась в меня своими коготками. На этот раз Секвойя проигнорировал хама из третьего ряда, то бишь меня.

– Итак, в онтогенезе повторяется филогенез. Но! – Тут он сделал эффектную паузу. – Эксперимент с замораживанием показал нам, что применение криогенного метода поворачивает онтогенез вспять!

– Боже правый! – ахнул Эдисон. – Такое открытие покрыло бы бессмертной славой Лабораторию. Вы уверены в своих выводах, профессор Угадай?

– Уверен в той степени, которую позволяет эксперимент, проведенный в единственном числе. Уважаемый профессор Крукс, те существа, которые все мы увидели в капсулах и приняли за бесшерстных крыс, на самом деле эмбрионы людей – посланных в космос крионавтов. За девяносто дней они регрессировали до стадии эмбрионов.

– У вас есть теория, способная объяснить этот факт? – спросил один из акционеров. Видать, среди них не одни дураки.

– Если говорить совершенно откровенно, я пока не могу дать внятного теоретического объяснения тому, что произошло. Во время опытов с техникой замораживания не было и намека на подобную возможность. Впрочем, эксперименты тогда велись на поверхности Земли, атмосфера которой не пропускает космические излучения. А если мы и выводили на орбиту замороженных животных, то на весьма короткий срок. Три крионавта первыми провели в космосе столь долгое время. Так что в данный момент я могу только гадать о причинах обнаруженного феномена.

– Влияние плазмы? – спросил Эдисон.

– Думаю, что да. Протоны и электроны в поясах Ван Аллена, солнечный ветер, нейтроны, всплески радиоизлучения квазаров, ионизация кислорода, весь спектр электромагнитных волн – все это и сотня других явлений может быть причиной обнаруженного феномена. И все вероятные причины предстоит тщательно исследовать.

Эдисон произнес с энтузиазмом:

– Сочту за честь участвовать в вашем исследовательском проекте, профессор Угадай. Это будет проект века. – Тут он добавил скороговоркой на двадцатке: – А вот это я говорю на полном серьезе.

– Весьма признателен за предложенную помощь, профессор Крукс. Буду счастлив работать вместе с вами.

Тут вякнула одна акционерка – со слезой в голосе:

– Но как насчет этих бедолаг – наших несчастных храбрых крионавтов? У них же семьи!

– Да, это самая настоятельная проблема. Нужно предельно быстро выяснить, с чем мы имеем дело – то есть относится ли онтогенез навыворот к явлениям необратимым. Что произойдет дальше? Продолжат ли эмбрионы деградировать – вплоть до превращения в яйцеклетки и гибели? Или же они уже превращались в яйцеклетки и теперь развиваются в обратном направлении? В кого они превратятся в таком случае – в детей или во взрослые особи? И как все это исследовать? Как поддержать течение неизвестных нам процессов?

Вопросы вызвали всеобщую растерянность и послужили сигналом к моему следующему заявлению, которое было не столь ядовито, как прежние.

– Что ж, думается мне, в ваших словах может заключаться правда, профессор Угадай.

– Спасибо, сэр.

– Я даже готов признать это открытие эпохальным – если оно подтвердится. Но надо ли понимать вас так, что вы просите Объединенный Фонд профинансировать исследования, которые не будут иметь никакого прикладного значения? Мы не желаем вкладывать наши денежки в чистую науку!

– Видите ли, сэр, ввиду того, что полет на Плутон придется отложить…

Аудитория – сплошь крупные вкладчики капитала – испуганно загудела.