— Но ты же сам признался, что у тебя нет ничего написанного, — не сдавалась жена.

— Это так, Мери, но я скоро напишу рассказ.

Наконец она приняла его руку.

— Раньше ты не нуждался в магнитах. Тебе достаточно было бумаги и чернил. Ты творил, Тоби. Господи, посмотри на героев, которых ты создал. Миссис Морфеллен. Неужели, чтобы создать ее, тебе нужны были магниты?

— Разве я не зарабатываю деньги, Мери? Разве не забочусь о тебе? Тебе не нравится твой новый дом?

— Лиззи любит его.

— А ты?

— Я не смею его любить.

— Почему?

— Я знаю, что нам придется его покинуть.

— Что за глупости ты говоришь, дорогая. Не говори так. Если мы оставим его, то только, чтобы переехать в еще лучший дом.

— Но что мне делать, когда мясник отказывается давать нам даже требуху, пока мы не погасим долги.

— Пожалуйста, дорогая, уже далеко за полночь.

— А бакалейщик. Господи помоги, он не пускает меня в лавку. Пожалуйста, Тоби, ты поедешь в Брайтон?

— Брайтон?

— Да. Материал для «Кроникл».

— Да помоги мне Бог! Как мой отец узнал об этом?

— Получишь пять фунтов и тебе оплатят расходы, а потратишь на это всего один день. Пожалуйста, Тоби. Ты можешь писать прямо в дилижансе, как ты это сделал, возвращаясь из Лидса.

— Мери, ты читала мою телеграмму?

— Она лежала у тебя на столе. Что мне делать? Ты можешь оставить свои магниты хотя бы на один день?

— Ты считаешь, что я не умею обращаться с деньгами?

— Нет, дорогой, я знаю, ты хорошо в этом разбираешься. Ты очень умен, когда речь идет о деньгах, но у нас их нет.

Тобиасу не нравилось, что его жена разговаривает с ним в таком тоне, но еще больше ему не нравилось, что она права. Он не мог ей обещать, что сделает, о чем она просит, даже если он сейчас направится в кабинет, возьмет свой желтый чемоданчик и приготовится к поездке в Брайтон. Она не сможет поверить тому, что он сдался, капитулировал.

В темной спальне молодая женщина с широко открытыми глазами ломала голову над тем, что можно приготовить из саго и картофеля.

Глава 32

Джек Мэггс открыл глаза, чтобы снова увидеть то, что видел каждое утро: трагические следы, оставленные прежним жильцом на ввергающих в уныние стенах.

Комната покойного мистера Поупа была наводящей тоску чердачной дырой и, увы, так далека от особняка Джека Мэггса, покинутого им в Снейлс-Бэй, что он, едва проснувшись, неизменно испытывал чувство гнева и униженности.

Повернувшись на постели своим тяжелым от вчерашней выпивки телом, он наконец высвободил из плена одеял ноги в чулках, спустил их на пол, и тут же был награжден стуком упавшей на пол пустой бутылки из-под марочного виски — дар подвалов мистера Бакла. Он сидел на кровати, обхватив руками голову, и следил за катящейся бутылкой, пока она не скрылась под умывальником.

Накануне поздно вечером он отправился на поиски такой же бутылки и был пойман хозяином. Пьяный, он обругал хозяйский сервиз «Трафальгар Доултон». Воинственно настроенный, ни много ни мало, как признался хозяину, что он вор.

Теперь же, поднявшись с постели, он осознавал, в какой степени отныне его безопасность будет зависеть от чьей-то доброй воли. Таким образом, незаметно и устало, он сам снова превратил себя в ливрейного лакея. Он побрился холодной водой из щербатой миски для изготовления пудингов, вытер, как мог, губкой грязь со своей ливреи, — а значит, не очень тщательно, — намочил волосы и попытался привести в прежний порядок, для чего пришлось щедро напудрить их, чтобы не было видно архитектурных изъянов.