Универсальные солдаты бывают только в кино, но определенной взаимозаменяемости добиться нужно. Будем учить людей так, чтобы штурмовик на какое-то время мог подменить собой диверсанта, пулеметчика и наоборот. То есть понадобится программа стажировки. Ее я беру на себя.

А еще мне нужен толковый зам, по сути – начштаба эскадрона. Останавливаю выбор на Цирусе.

Вроде всё, с этим разобрались. Наверху обещали не ставить палки в колеса, так что, думаю, «штатку» утвердят.

Напоминает о себе Лонгвинов. Он, оказывается, внук известного коннозаводчика, лошади – его стихия. Определяем его в третий взвод к тачаночникам.

Вольноопределяющийся Романов успел по-учиться в немецкой гимназии.

– Скажите, а вы хорошо знаете язык? – спрашиваю у него.

Романов краснеет.

– Надеюсь, что да. В последний раз, когда были всей семьей на курорте в Баден-Бадене, местные принимали меня за своего.

– Отлично! Тогда у меня к вам будет не приказ, а личная просьба – в свободное время позанимаетесь со мной немецким?

– Обязательно, господин штабс-ротмистр. Правда, простите за нескромность – а зачем он вам?

Ну не буду же я говорить, что через десять лет немецкий станет языком нашего врага. Вряд ли эта реальность полетит по какому-то иному пути, и Россия избежит Первой мировой.

– Изучение иностранных языков помогает развивать мозг.

Романов смотрит на меня с долей удивления. Ну да, верно считал меня каким-то солдафоном.

Канкрин владеет английским. Прошу и его поднатаскать меня. Та гремучая смесь из будущего, которую я выдаю за американский диалект, еще не в ходу. Нужно быть аутентичным.

Расходимся довольные друг другом. Во всяком случае, так кажется мне.

Следующий день проходит обыденно и буднично, я провожу что-то вроде тестирования солдат и по результатам определяю в подходящий взвод.

Больше всего проблем с лихом одноглазым. Такого брать в разведку или на штурм – стрёмно, даже если принять все необходимые меры без-опасности…

Затем вижу, как ловко и непринужденно он в одиночку ворочает тяжеленный «гочкис» и явно способен палить из него, как из «ручника». А ведь это талант! Сдается, боец нашел свое призвание.

Решено!

– Будешь служить во втором штурмовом взводе пулеметчиком. И гляди за техникой в оба, то есть во весь глаз, – поправляюсь я.

Попутно даю задание взявшему над ним шефство унтеру Ипполитову.

– Поднатаскай бойца в русском, а то порой не сразу и поймешь, что говорит на своем. В бою каждая секунда на вес золота.

– Слушаюсь, – козыряет унтер.

Вечером принимаю царский подарок от Маннергейма. Каким-то чудом барону удается раздобыть датский ручной пулемет Мадсена, по сути, первый по-настоящему ручной пулемет с коробчатым магазином сверху и сбоку от ствольной коробки.

– Ахренеть! – не могу сдержать радостный возглас и сразу же выпаливаю: – А еще есть?

Барон смеется.

– Увы. Там, где я его достал – больше нет. Но если появятся – постараюсь заграбастать раньше, чем доберутся другие.

По лицу барона вижу – рыбные места он выдавать не собирается, хотя мы вместе совсем еще недавно воевали, причем довольно-таки неплохо.

У Жалдырина и Буденного при виде чудо-агрегата текут слюнки.

Смеюсь.

– Нет, ребята… Не обижайтесь, но игрушка не для вас. Ручной пулемет пойдет в штурмовой взвод. Там ему самое место.