— Я спрятал чемодан в особый сейф, который не могу открыть раньше определенного времени.

— Гммм… — задумался Макилсон. — А когда…

— Завтра.

— Хорошо. Значит, завтра ты отдашь мне облигации?

— Если тебе так уж невтерпеж. Но советую тебе подумать. Гораздо безопаснее подождать.

Вместо ответа Макилсон только усмехнулся через плечо. Когда он вышел, Ваннинг долго сидел не двигаясь. Он был не на шутку перепуган.

Дело было в том, что Макилсон был склонен к маниакально-депрессивному психозу и вполне мог убить. Сейчас он испытывал сильный стресс — ему нечего терять. Ну что ж… Следует принять меры предосторожности.

Ваннинг еще раз позвонил Гэллегеру, но и на этот раз никто не отозвался. Он оставил для него сообщение и еще раз осторожно заглянул в шкаф. Он был по-прежнему пуст.

Вечером Ваннинг явился к Гэллегеру сам. Изобретатель казался пьяным и усталым, впрочем, так оно и было. Он небрежно махнул рукой, указывая на стол, заваленный бумагой.

— Ну и задал ты мне работенку! Если бы знал принцип действия этого устройства, я и пальцем бы его не тронул. Садись и выпей. Принес пятьдесят кредитов?

Ваннинг молча вручил Гэллегеру деньги, и тот сунул их в «Чудовище».

— Хорошо. А теперь… — Он сел на диван. — Начинаем решение задачи стоимостью в пятьдесят кредитов.

— Я получу чемодан?

— Нет, — решительно ответил Гэллегер. — Я, по крайней мере, не вижу никакой возможности. Он находится в ином фрагменте пространства-времени.

— Но что это значит?

— Это значит, что шкаф действует как телескоп, но не в видимой части спектра. Это что-то вроде окна. В него можно выйти или просто заглянуть. Это выход в Сейчас плюс X.

Ваннинг поглядел на него исподлобья.

— Ты мне ничего такого не говорил.

— Все, что я до сих пор знаю об этом — чистая теория и, боюсь, ничего больше не будет. Так вот: сначала я ошибался. Предметы, попадавшие в шкаф, не появлялись в ином пространстве, потому что должна существовать некая пространственная постоянная. То есть они не уменьшались бы. Размер — это размер. Факт перенесения куба с гранью в один дюйм, скажем, на Марс не уменьшил бы его и не увеличил.

— А как быть с плотностью окружающей среды? Разве предмет не был бы раздавлен?

— Конечно, он был бы и остался таким. После извлечения из шкафа он не восстановил бы свои изначальные размер и форму. X плюс Y никогда не равно XY. Но X минус Y…

— Равно, что ли?

— Именно тут собака и зарыта. — Гэллегер начал лекцию за пятьдесят кредитов. — Предметы, которые мы вкладывали в шкаф, путешествовали во времени, причем их скорость не менялась, чего нельзя сказать о пространственных условиях. Две вещи не могут находиться одновременно в одном и том же месте. Следовательно, твой чемодан отправился в другое время: Сейчас плюс х. А что в данном случае значит X, я понятия не имею, хотя подозреваю, что несколько миллионов лет.

Ваннинг был ошеломлен.

— Так значит, чемодан находится в будущем, отстоящем на миллион лет?

— Не знаю, насколько далеко, но думаю, что очень. Слишком мало данных для решения такого сложного уравнения. Я делал выводы, главным образом, с помощью индукции, но результаты совершенно безумные. Эйнштейн был бы в восторге. Моя теория утверждает, что вселенная одновременно сжимается и увеличивается.

— Но как это связано…

— Движение — понятие относительное, — неумолимо продолжал Гэллегер, — это главный принцип.