Стук в заднюю дверь испугал ее, но потом она услышала, как ее зовет Полин Мосс, и начала с трудом подниматься с дивана.

– Я в порядке. Я здесь.

Полин была хорошей соседкой, хорошим другом, но иногда ее присутствие было совсем не необходимо. Бывали дни, когда Айрис думала, что предпочла бы больше не видеться и не разговаривать ни с одной живой душой.

– Я сделала булочки в глазури. Мне поставить чайник?

Айрис Чатер вытерла глаза и водрузила на место свои очки, зажгла лампу. Ну что же, ей очень повезло, так она подумала. Как же живется тем, у кого нет соседей, которые за ними присматривали бы и могли разделить с ними чашечку чая?

– Здравствуй, дорогая, – ой, я тебя не разбудила? Я прошу прощения.

– Нет, нет, я просто прилегла и задумалась. Самое время мне было встряхнуться. – Она прошла за Полин на кухню. – Ты молодец.

Поднос был накрыт, тарелка с теплыми булочками в глазури стояла на плите.

– Нет, я – эгоистка. Мне просто очень хотелось этих булочек, и ты дала мне повод. Я теперь никогда не сброшу лишний вес, учитывая, что Рождество на носу. Я уже достала свою форму для пирога, пока делала булочки. Не хочешь походить со мной по магазинам в субботу, когда я буду выбирать фрукты?

Рождество. Айрис посмотрела на вышитые люпины на салфетке, накрывавшей поднос. Рождество. Это слово не значило ничего. Она не хотела ни думать о нем, ни вспоминать, даже пытаться.

Полин подняла поднос.

– Ты принесешь чайник?

Она встала, и боль раскаленными до бела вертелами пронзила ее колени с такой силой, что ей пришлось ухватиться за край стола, пытаясь выровнять дыхание. Полин внимательно на нее взглянула, но ничего не сказала и молчала до тех пор, пока они не устроились напротив огня и булочки в глазури не были съедены, а они пили уже по второй чашке чая.

– Я добавляю щепотку пекарского порошка в эти булочки… моя мама всегда так делала, и не знаю почему, но это делает их вкуснее, тебе так не кажется?

Айрис Чатер с нежностью посмотрела на свою подругу.

– Я не знаю, что бы я делала без тебя последние несколько недель. И пока Гарри болел. Я бы хотела что-нибудь сделать для тебя, Полин.

– Ты можешь.

– Тебе стоит только попросить. Надеюсь, ты и так об этом знаешь.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты показала эти свои колени доктору, и не надо мне говорить, что с ними все не так плохо, потому что я вижу, что именно так.

– Нет, я имела в виду сделать что-нибудь для тебя, Полин.

– Я знаю. Ну, так что сказала доктор Дирбон в последний раз?

– Ой, все старо как мир – на операцию стоит целая очередь, и, как она сказала, бедрам везет заметно больше, чем коленям. Ну и таблетки от боли.

Айрис не считала нужным признаваться, что артрит ее коленей не был даже упомянут в беседе с доктором. Какой в этом смысл? Бывало гораздо хуже, когда боль была острее и подолгу не проходила, тем более то, что она сказала Полин, было правдой: существовал список ожидавших, и один бог знает, когда подойдет ее очередь, а от мощных обезболивающих у нее точно будет расстройство желудка. Аспирин она может и сама себе купить.

– Тогда возвращайся. Скажи ей, что тебя это не устраивает, пусть включит тебя в приоритетный список.

– Там есть те, кому гораздо хуже, чем мне.

– Гм.

Айрис потянулась вперед, чтобы налить себе последние полчашки из чайника.

– Гарри все еще здесь, знаешь, – сказала она.

Полин улыбнулась.

– Ну конечно же… он присматривает за тобой, и всегда будет.

– Я имею в виду, здесь, в этой комнате. Иногда меня это пугает.