— Мы провели там две недели. Это была сказка. Ты там бывал?

— Нет. — Он ограничился коротким ответом, из чего она заключила, что он никогда не выезжал за пределы Аляски.

Скомкав записку Фицпатрика, она бросила ее в корзину для бумаг.

По какой-то причине старший надзиратель Феррис не брал трубку, а использовать для вызова рацию ей не хотелось.

— Ты ведь училась в Гарварде?

Эвелин не помнила, чтобы когда-нибудь говорила с Амароком о своем образовании. Они не так уж много времени провели вместе.

И ей не хотелось обсуждать это сейчас. Она боялась показаться снобом, особенно после того высокомерия, которое продемонстрировал Фицпатрик. Но если она вообще откажется отвечать, Амарок решит, что за ее молчанием что-то кроется.

— Да, — ответила она.

— Я так и думал. — Он присвистнул. — Значит, выпускница Лиги плюща.

Ей только показалось или в его голосе действительно прозвучала нотка сарказма?

— Для моих родителей образование очень многое значило.

Она снова попробовала набрать номер старшего надзирателя.

— Но чтобы позволить себе такой университет, нужно быть по-настоящему богатым. Или ты подрабатывала во время учебы?

— Я, конечно, подрабатывала, но основную часть платы вносили они. Они состоятельные люди, но я не назвала бы их богатыми.

Амарок усмехнулся и вернул фотографию на комод.

— А есть какая-то разница?

— Небольшая, но есть.

Где же, черт побери, Феррис?

— Я поражаюсь, что после нападения ты нашла в себе силы вновь сосредоточиться на учебе.

Его слова ее смутили, она вспомнила прошедшую ночь. Хотя он и был терпелив, вряд ли ему доставило удовольствие то, во что вылилась их встреча.

— Преодолеть последствия того нападения было совсем не просто. Но учеба в университете держала меня в напряжении и отвлекала от мрачных мыслей. Она дала мне цель в жизни, помогла справиться.

— Тебе хотелось залезть в душу того парня, который напал на тебя.

— Мальчишки.

Она уже была готова взять рацию, как вдруг услышала в телефонной трубке голос. Однако ответил ей не старший надзиратель.

Ее звонок наконец-таки был переадресован Диду, помощнику Ферриса. Конечно, это не Феррис, но хотя бы кто-то все-таки отозвался.

Когда Эвелин объяснила ему, что ей нужно, он попросил ее подождать, а сам и отправился на поиски Ферриса. Ждать пришлось довольно долго.

— Что-нибудь случилось? — спросил старший надзиратель, когда наконец взял трубку.

Эвелин рассказала ему о случившемся в городе убийстве. Он же заверил ее, что никто из обитателей Ганноверского дома не мог выйти за его стены. Эвелин немного успокоилась, но все равно попросила его провести перекличку.

— Никаких проблем, — ответил он. — Через пятнадцать минут все будет готово.

Долгую паузу заполнила напряженная тишина. Потеряв интерес к скудному набору личных вещей, которые хранила в своем кабинете Эвелин, Амарок подошел к окну.

— Как ты ухитряешься это делать?

Она примостилась на самом краешке стула.

— Делать что?

— Общаться с подонками, с которыми ты проводишь практически день и ночь?

— Я тебе уже говорила. Я ищу ответы. И не только для себя, но и для других жертв.

Амарок поморщился.

— Безумие объяснить невозможно.

— Эти люди не безумны. Они страдают нарциссизмом и всячески выставляют напоказ свое презрение к обществу. Некоторые в подобном поведении доходят до крайности, но как с юридической, так и с психологической точки зрения они абсолютно вменяемы.