Там собралась целая компания молодцов и девиц вида самого зловещего.

Полицейские, совершавшие обход квартала, старались и близко не подходить к сборищу этих типов. Из чувства осторожности полицейские не хотели вступать в перепалку, которая вполне могла обернуться дракой, они предпочитали закрыть на все глаза и не замечать это недозволенное законом сборище подозрительных личностей.

Особого вреда от них не было, а повода для стычки давать не хотелось.

Ко всему прочему, апаши, собравшиеся в тот день у злачного притона, были как никогда серьезны и озабочены; час был поздний, из кабачка их вытолкали, и если они, нарушая закон, продолжали толпиться на тротуаре, то делали это вовсе не для того, чтобы вывести из себя полицейских — апаши собирались потолковать об одном срочном деле.

Среди этой шпаны были свои знаменитости — личности, одинаково хорошо известные на бульварах, под аркадами мостов и в тюремных камерах.

Доведись пройти мимо агенту сыскной полиции, он без труда назвал бы каждого из них по имени; в глаза сразу бросалось неразлучное трио — Фонарь, Бычий Глаз и сожительница их Адель, тут же крутилась мамаша Проныра, которая была еще грязнее и сварливее, чем обычно; был там и наводящий ужас Пономарь, посматривавший на всех исподлобья, рядом с ним — странное, похожее на марионетку существо с головой полишинеля, которое все звали Придурком; Придурок именовал себя «секретом Пономоря», да с такой гордостью, как если бы речь шла о кюре и его викарии.

Придурок, с которым прежде в банде никто не считался, ибо в активе у него было всего несколько приводов за бродяжничество, в тот вечер важничал, как индюк, выпячивал грудь колесом, прохаживался гоголем, бросая на окружавших его размалеванных проституток призывные взгляды.

Он только что закончил свои разглагольствования, и рассказ его оказался так интересен, что привлек внимание даже таких асов, как Пономарь, Фонарь и Проныра.

Случилось так, что Придурок впутался в одну махинацию и был теперь единственным связующим звеном с приятелями одного ловкача, который щедро подмазал дельце и обещал еще раскошелиться, если все будет чин-чинарем.

Увидев, что слушают его внимательно, Придурок пустился в подробности.

С час назад, в темном переулке к нему с таинственным видом подошел какой-то шикарно разодетый тип и сунул ему двадцать пять луидоров. Потом он сказал Придурку:

— Дело вот в чем: договоришься с приятелями, и завтра вечером поступите в мое распоряжение — сделаете, как я скажу.

Запрятав поглубже луидор, Придурок заявил, что согласен и обо всем передаст своим дружкам, а затем поинтересовался, что им придется делать.

Шикарный тип успокоил Придурка:

— Красть и пускать кровь не придется, а дело в следующем: достанете тачку и на все ходу врежетесь в такси — в нем будет ехать одна бабенка, ее надо как следует проучить. Сделайте дело смывайтесь и сидите тихо, а вечером явитесь к папаше Корну, там будет ждать вас человек, который и организовал это дельце, он него получите капусту — уж он-то раскошелится, хватит и вам, и вашим дружкам.

Придурок уточнил еще кой-какие детали, говорил он долго и поверг апашей в глубокое раздумье.

Первым слово взял Пономарь.

Заговорил он первым вовсе не потому, что решение пришло к нему раньше — просто в силу его возраста, опыта и свирепости все признавали в нем хозяина, главаря банды.

Пономарь по-отечески оперся на плечо Придурка.

— Неплохо поработал, сынок, — сказал он, — начинаешь кумекать, что к чему… Если так пойдет, похоже, выйдет из тебя толк… Когда-нибудь, Придурок, ты сравняешься с Бычьим Глазом, а то, глядишь, и с Фонарем; что и говорить — ловко сработано. Смотри-ка, ты малый не промах, заставил-таки клиента заранее раскошелиться.