– Совершенно верно, – Джанет допила все вино и отбросила уже вторую бутылку. Начала раздеваться.

– Что ты делаешь? – спросил Баки.

– Следующих я должна убивать голой. Я чувствую, что это правильно.

– Ну, не знаю. Может, это и есть Бэ-эл-це. Поживем – увидим.

В дальней части двора тень двигалась сквозь тени. Блеснула пара глаз. Исчезла, растворившись в дожде и мраке.

– Что там такое? – спросила Джанет.

– Я думаю, во дворе кто-то есть. Наблюдает.

– Мне без разницы. Пусть наблюдает. Скромность не входит в мои Бэ-эл-це.

– Хорошо выглядишь, – заметил Баки.

– Я и чувствую себя хорошо. Так естественно.

– Это странно. Потому что мы – не естественные. Мы сделаны человеком.

– Впервые я не чувствую себя искусственной, – призналась Джанет.

– И каково это – не чувствовать себя искусственной?

– Очень приятно. Тебе тоже стоит раздеться догола.

– Пока не могу, – пробормотал Баки. – Я еще знаю, что такое nolo contendere и amicus curiae. Но, пусть и в одежде, думаю, я уже готов убить одного из них.

Он нашел ее обедающей в гостиной, что вывело его из себя. В программу Эрики он заложил глубокое понимание традиций и этикета. Как могла она даже подумать о том, чтобы обедать в гостиной, пусть и одна?

– Что теперь? – спросил он. – Справишь здесь нужду?

Как и все Новые люди, Эрика могла усилием воли отключать боль. Но, избивая ее, щипая, кусая, Виктор настаивал на том, чтобы она испытывала боль, и она не могла ослушаться.

– Может, страдания чему-то тебя научат, – всякий раз назидательно указывал он.

Через несколько минут после того, как Виктор поднялся наверх, многочисленные ссадины Эрики затянулись. Через полчаса начали рассасываться синяки под глазами. Как и всех Новых людей, ее спроектировали так, чтобы она быстро излечивалась от травм и жила тысячу лет.

В отличие от остальных, Эрике разрешалось испытывать унижение, стыд, надежду. Виктор хотел видеть жену нежной и ранимой.

День начался тоже с избиения, во время утреннего секса. Он оставил ее в постели корчащейся от боли и рыдающей.

Двумя часами позже от синяков не осталось и следа, лицо вновь стало безупречным, но Эрику беспокоила неудача в главном: он остался ею недоволен. По всем биологическим признакам он возбудился, а потом получил удовлетворение, то есть причина была не в этом. Избиение показывало, что он нашел ее недостойной роли жены.

Она была Эрикой Пятой. Четыре предыдущие женские особи, идентичной с ней внешности, вышли из резервуаров сотворения, чтобы служить женой их создателю. По разным причинам ни одна не справилась.

Эрику Пятую по-прежнему переполняла решимость не подвести своего мужа.

Первый день, который она провела как миссис Гелиос, вылился во множество сюрпризов и загадок, она узнала, что такое насилие и боль, увидела, как погиб слуга и голого тролля-альбиноса. Эрика надеялась, что второй день, которому вскорости предстояло начаться, не будет столь богат на события.

Полностью восстановившись после второго избиения, сидя в темноте на застекленном заднем крыльце, она пила коньяк быстрее, чем ее превосходно отлаженный организм успевал сжигать алкоголь. Тем не менее, даже осушив две с половиной бутылки, она так и не смогла захмелеть, но немного расслабилась.

Раньше, до того, как начался дождь, тролль-альбинос появился на лужайке. Вспышка молнии осветила его, когда он метнулся к беседке, выскочив из тени под магнолией, а потом перебежал к декоративной стене из винограда, за которой находился пруд с золотыми рыбками.