Оба нудиста не испытывали проблем с дыханием.

Баки Гитро, который бежал ближе к «Хонде», выкрикивал совсем другие слова:

– Убить, убить, посыльный с пиццей, посыльный с пиццей, убить, убить!

И окружной прокурор, и его жена, несомненно, клоны, у которых шел развал интеллекта, не замечали «Хонду», катившуюся рядом. Они видели только собаку, и расстояние до нее неумолимо сокращалось.

Майкл взглянул на спидометр.

– Двадцать шесть миль в час.

Чтобы определить, способны ли бегуны отвлечься от собаки, Карсон крикнула:

– Свернуть к тротуару!

– Здесь, на свалке, – продолжила Эрика, – в куче мусора я нашла одноразовый мобильник с неиспользованными минутами. Если точнее, с восемнадцатью неиспользованными минутами. Эти Старые люди такие расточительные, выбрасывают вещи, которые еще могут использоваться. Я тоже, по моему разумению, еще могу использоваться.

Каждая Эрика создавалась с одинаковым голосом, и внешне они были неотличимы, до самых-самых мелочей.

– Мой дорогой Виктор, мой милейший социопат, я могу доказать тебе, что я – та, за кого себя выдаю. Твоя нынешняя боксерская груша не знает, как ты меня убил, да?

Виктор вдруг осознал, что у него болит рука – так крепко он сжимал трубку.

– Сладкий мой, разумеется, она не знает. Поэтому, если ты захочешь убить ее точно так же, для нее это должно стать сюрпризом, каким стало для меня.

За долгие-долгие десятилетия никто не говорил с ним столь пренебрежительно, и никто из его созданий не смел так непочтительно обращаться к нему.

– Только людей можно убивать! – в ярости заявил он. – Ты – не человек, ты – собственность, вещь, которая принадлежала мне. Я тебя не убивал, я избавился от тебя, как избавляются от изношенной, ненужной вещи.

Он потерял контроль над собой. Ему следовало сдержаться. Его ответ предполагал, что он поверил ее абсурдному утверждению, будто она – Эрика Четвертая.

– Все Новые люди спроектированы так, что убить их крайне сложно. Никого легко не удушишь, если их удушишь вообще. Никого, кроме твоих Эрик. В отличие от остальных, у нас нежные шеи, хрупкие трахеи, сонные артерии, которые можно пережать, чтобы прекратить подачу крови к мозгу.

Вода в ванне стала менее горячей, чем минутой раньше.

– Мы были в библиотеке, где ты меня избил. Ты велел мне сесть на стул с высокой спинкой. Я могла только повиноваться. Ты развязал и снял с шеи шелковый галстук и задушил меня. Не так чтобы быстро. Превратил мою смерть в пытку.

– Эрика Четвертая получила по заслугам, – ответил он. – Теперь получишь и ты.

– В экстремальных ситуациях, – продолжила она, – ты можешь убить любое из своих созданий, произнеся несколько слов, секретную фразу, которая блокирует работу вегетативной нервной системы. Сердце перестает биться. Легкие прекращают сжиматься и разжиматься. Но ко мне ты такого милосердия не проявил.

– Теперь проявлю, – и он произнес фразу, которая блокировала ее вегетативную нервную систему.

– Дорогой мой, драгоценный мой Виктор, она теперь не сработает. Я пробыла мертвой достаточно долго, чтобы твоя контролирующая программа утратила работоспособность. Но не так долго, чтобы лишиться способности воскреснуть.

– Чушь, – его голосу недоставало убедительности.

– Ох, дорогой, как же я мечтаю о том, чтобы снова быть с тобой. И я буду. Это не прощание, только au revoir, – она отключила связь.

Будь она Эрикой Пятой, то умерла бы на месте, услышав убийственную фразу.

Эрика Четвертая ожила.