Амара слышала, как позади неё Бренсис всхлипнул от ужаса. А потом она услышала неровный скрежет меча, который вытаскивала из ножен его дрожащая рука.

– Мальчик, – сказал Гай, его тон сделался мягким, даже сострадательным, – у тебя есть выбор. Ты можешь встать с твоим отцом против меня. Или ты можешь выбрать жизнь.

Бренсис испустил несколько коротких, задыхающихся звуков. Затем произнес:

– Я не боюсь тебя.

– Конечно боишься, – сказал Гай, – и не зря.

И с этими словами ослепительный разряд молнии обрушился с безоблачного ночного неба и высек в твердой скале яму размером с могилу не дальше пяти метров от ног Бренсиса.

– Я даю тебе последнюю возможность жить, – проговорил Гай, и больше ничего мягкого не было в его голосе. – Выбирай.

Бренсис снова всхлипнул, и его меч звякнул, упав на каменистую почву. Он повернулся и убежал, звук его сапог, скользящих и шаркающих по склону горы, стих в отдалении.

Амара медленно встала, и ей пришлось помочь Бернарду подняться.

– Ну, – тихо сказал Гай, – это утешает. – И с этими словами, он без всяких церемоний упал на землю. Пылающий вокруг него свет – как и свет магической лампы на горе – исчез в тот же момент.

– Утешает, сир? – спросила Амара.

Из темноты донёсся негромкий и усталый голос Гая:

– По общему мнению, юный Бренсис весьма одарённый заклинатель фурий – а я достаточно сделал сегодня, чтобы ещё и с ним сражаться.

– Сир? – спросила Амара.

– Несомненно, – сказал Бернард, и голос его был напряженным, – после убийства стольких людей, еще с одним…

Гай пробормотал что-то, и один из прожекторов начал испускать едва заметное количество света, которого хватило, чтобы Амара смутно смогла разглядеть Первого Лорда, как нечеткий, высокий силуэт, стоящий над одним из павших Бессмертных.

– Это, – пробормотал он. – Это были не люди. У людей есть воля, добрый граф. У людей есть выбор.

Его взгляд переместился к Амаре на безмолвное мгновение, остановившись на достаточно долгий срок, чтобы придать его последним словам немного значимости.

– Калар дрессировал этих существ с рождения, сковав их этими проклятыми ошейниками, – продолжал Гай. – Он отнял у них их волю, их выбор. Люди, которыми они могли бы быть, умерли задолго до этого вечера. Это были животные.

– То, что он совершил – ужасно, однако я ничего не могу с этим поделать, но желаю, чтобы он проделал подобное с большинством своих легионеров. Сегодня это значительно все нам упростило, – голос Первого Лорда стал жестче, оживленнее. – Посчитаем удачей, что все ошейники Калара были изготовлены одной партией.

Амара удивленно заморгала.

– Вы имеете в виду… Бессмертные могли бы…

– Убить меня? – спросил Гай. Он пожал плечом. – Возможно. В некотором смысле, я не могущественнее любого другого Верховного Лорда.

Амара снова заморгала.

– Но, сир… то, что я только что видела…

– Человеку не нужно быть всемогущим, чтобы одолеть всех своих врагов, при условии, что этот человек сможет найти путь в разум противника.

Он слегка улыбнулся.

– Действительно, у меня есть способы, которыми я мог убить их всех, но бывают случайности, а абсолютные числа могли сыграть против меня, точно так же, как они сыграли против моего… – его голос сломался.

Он закрыл глаза, прочистил горло и прохрипел:

– Моего сына.

Амара наблюдала за Гаем, сохраняя молчание, всматриваясь в его лицо. Даже его контроль над собой не мог скрыть боль, проступившую на лице, и Амара неожиданно почувствовала сострадание к старику.