Гарри неподвижно смотрел в тарелку. В ушах стоял странный звон. Крепко ухватитесь за хвост метлы, твердил он про себя. Но что дальше, уже не помнил. Голос тёти Марджи вонзался в мозг, как дядины свёрла.

— Этот её Поттер, — громким басом выкрикнула тётя Марджи, схватила бутылку и плеснула бренди себе в бокал и на скатерть, — чем он, собственно, занимался? Вы никогда не говорили.

Дядя Вернон и тётя Петуния ужасно напряглись. Даже Дудли поднял глаза от торта и вытаращился на родителей.

— Да... ничем, — ответил дядя Верной, едва взглянув на Гарри. — Он был безработный.

— Так я и думала! — Тётя Марджи победно отхлебнула бренди и утёрла подбородок рукавом. — Никчёмный, бесполезный бездельник, попрошайка, который...

— Ничего подобного, — внезапно выпалил Гарри. Все затихли. Гарри дрожал с головы до ног. Он в жизни так не злился.

— ЕЩЁ БРЕНДИ! — заорал дядя Вернон, сильно побелев. — А ты, парень, — рявкнул он на Гарри, — марш в постель, быстро...

— Нет уж, Вернон... — икнула тётя Марджи, поднимая руку. Её красные глазки злобно вперились в Гарри. — Давай, дружок, продолжай. Гордишься родителями, да? Они, значит, разбиваются на машине по пьяной, я так понимаю, лавочке...

— Они вовсе не разбились на машине! — крикнул Гарри. Он уже вскочил — сам не заметил как.

— Они погибли в автокатастрофе, мерзкий врунишка, а ты тяжёлой обузой свалился на своих добропорядочных, трудолюбивых родственников! — завопила тётя Марджи, раздуваясь от злости. — Ты наглый, неблагодарный...

Но тут она осеклась. Сначала казалось, что у неё нет слов от возмущения. Её раздувало от невыразимого гнева — и раздувало неостановимо. Громадное красное лицо распухло, глазки выкатились, рот растянулся слишком широко и уже не мог произносить слова, а вот и пуговицы с твидового пиджака выстрелили по стенам — тётя превратилась в гигантский воздушный шар, живот вырвался из плена твидового пояса, пальцы напоминали салями...

— МАРДЖИ! — закричали хором дядя Вернон и тётя Петуния, когда тело тёти Марджи взмыло с кресла и полетело к потолку. Она стала абсолютно шарообразной — живой бакен со свинячьими глазками, — а руки-ноги по-дурацки торчали в разные стороны. Тётя плыла по воздуху, апоплексически чпокая. Рваклер ворвался в комнату юзом. Он лаял как сумасшедший.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

Дядя Вернон ухватил сестру за ногу и потянул вниз, но сам чуть не улетел. Через мгновение Рваклер бросился и вонзил зубы в ногу дяди Вернона.

Пока никто не помешал, Гарри сорвался с места и ринулся к чулану под лестницей. Дверцы волшебным образом распахнулись, стоило ему протянуть руку, и за две секунды Гарри подтащил свой сундук к входной двери. Потом взлетел на второй этаж и нырнул под кровать. Откинул половицу и выволок наволочку с книжками и подарками. Извиваясь угрём, вылез из-под кровати, подхватил пустую совиную клетку и понёсся вниз к сундуку. В этот миг из столовой выбежал дядя Вернон с окровавленными лохмотьями вместо брючины.

— ВЕРНИСЬ! — вопил он. — ВЕРНИСЬ И ИСПРАВЬ ЕЁ!

Но мальчиком владела безрассудная ярость. Он пинком раскрыл сундук, выдернул волшебную палочку и наставил её на дядю.

— Она это заслужила, — часто дыша, сказал Гарри, — она получила по заслугам. Не приближайтесь.

Он зашарил у себя за спиной в поисках дверной задвижки.

— Я ухожу, — объявил Гарри.