— Вот как, — произнёс Феанор равнодушно. — Предателя нет. Это радует.

— Так каков ваш ответ? — адъютант сделал шаг вперёд, рассчитывая на торг. — Наш с вами союз взаимовыгоден. Вы ведь хотите уничтожить Филинова…

Феанор медленно подошёл к двери, коснулся рукой потрескавшегося косяка, словно проверяя текстуру старого дерева.

— Вот мой ответ, человечишка.

Огонь в его ладони вспыхнул мгновенно, вырываясь наружу с глухим треском, как будто вскрыли древний вулкан. Из жара и магмы сформировался изогнутый клинок, чья поверхность переливалась расплавленным базальтом. В тот же миг по телу альва с шипением расползлись пласты стихийной брони. Камень и пламя сплетались в органическую защиту.

Домик осветился алым заревом. Адъютант, до этого державшийся спокойно, в страхе дернулся назад. За спиной Воины сдвинулись в боевое построение.

— Что вы делаете! Это ведь Филинов хочет отобрать у вас престол! — срывается адъютант, уже почти с отчаянием в голосе.

Феанор смеется сквозь вулканический шлем:

— Даже если и так — это вопрос между мной и Филиновым. И только. Филинов, как бы он меня ни бесли, действует открыто, по чести. В отличие от вас, шакалы в человеческой коже. Вы всерьёз рассчитывали, что я предам свою честь ради кресла? У нас, альвов, длинные уши, а у тебя слишком длинный нос, человечишка! Его стоит укоротить!

Он делает шаг вперёд, и пламя струится по доспехам.

— Мне не корона нужна, — продолжает Феанор, — мне нужна честь. И если Филинов окажется достойнее — а у него, признаю, есть все шансы — пусть будет так. Тогда он и станет королём.

Он оскаливается.

— А вы тоже получите то, чего заслуживаете! — и Воитель взмахивает клинком из магмы.

Финрод и Галадриэль гуляли по лесу, у парочки был выходной. Они шли вдоль лесной опушки в поисках вкусной дикой ежевики. Недалеко, за низкими холмами, лежала заброшенная деревня — полуразрушенная, с провалившимися крышами. С тех пор как в округе зачистили гулей, никто из живых пока туда не возвращался. А теперь деревня вновь ожила — но не жизнью, а боем. Оттуда доносились истошные крики, хриплые вопли, порой совсем не человеческие, а из одного из домов то и дело вырывались вспышки огня, озаряя закатное небо багровыми бликами.

Финрод остановился, нахмурился, повернувшись в сторону деревни.

— Кажется, я слышал крик Феанора… — протянул он и хмыкнул. — Интересно, кого он там сейчас гробит?

Галадриэль даже не обернулась.

— Наверное, гулей нашел, — произнесла она с равнодушием. — Феанору всегда лишь бы подраться, даже в выходной.

Финрод прислушался:

— Не похоже на гулей с их нечленораздельными рычаниями. А тут словно бы кто-то матерится или молится.

Галадриэль пожала плечами так, словно спорить было лень. Её походка оставалась такой же безмятежной, несмотря на грохот где-то рядом.

— О, смотри — ежевика! — с удивительной живостью воскликнула она, и с грацией хищницы прыгнула к кустам с тёмными, спелыми ягодами и была таковой.

Финрод тяжело вздохнул, пожал плечами и, махнув рукой в сторону деревни, последовал за своей гарцующей невестой.

* * *

Долго ждать приглашения не пришлось. Едва я закончил разговор с Машей, как тут же зазвонил телефон. На экране высветилось: Дмитрий Паскевич. С самого первого моего появления в Первопрестольной, Димка всегда завидовал мне, и пофиг что он княжич, а я был простолюдин.