|
Блин, такое впечатление, что эскадра будет не обходить, а таранить остров… Оставалось ждать, запас бензина позволял вести разведку еще пару часов. Но ведь холодно же! Бросив управление и напевая про себя «дуба дам, дуба дам, дуб-дуб-дуб-дам», я захлопал руками и затопал ногами, пытаясь согреться. А каково, однако, пилотам противной стороны, сидящим в открытых кабинах без всяких каталитических грелок? И когда же этот Макаров повернет хоть куда-нибудь, а то ладно я, но ведь его летчики точно в сосульки превратятся… Так, вроде головной поворачивает налево… подождать минут пять для ясности. Точно, и второй туда же повернул! Теперь осталось убедиться, что Макаров не собирается разделять эскадру, это для верности полчаса. А потом на аэродром, и сразу – стакан водки! Хотя чего там мелочиться, после такого полета меньше двух будет опасно для здоровья.
Через полчаса полета впереди показался наш миноносец, выставленный для передачи моего сообщения. Я покачал крыльями, он мигнул прожектором – «вижу вас». Я демонстративно повернул налево. Миноносец снова замигал – «вас понял, эскадра идет южнее острова». Теперь он передаст это по радио в штаб эскадры «Северных». По приземлении я проверил готовность своей авиации. У нас пока еще никто не летал, я берег самолеты к решающему моменту, и, похоже, правильно – авиагруппа Михаила без всякой нашей помощи уже лишилась двоих, причем один упал в воду. Пилота вроде удалось спасти, но вряд ли ему сильно похорошеет от купания в такое время года… Нашу эскадру вел якобы генерал-адмирал, а на самом деле Небогатов. Его главный недостаток в данном случае обернулся достоинством – попробовал бы какой-нибудь паршивый генерал-майор, да будь он хоть другом всех великих князей и любовником всех императриц, указывать Макарову! Сразу отправился бы на … или дальше, а Небогатов внимательно меня выслушал, задал необходимые вопросы и сейчас вел эскадру на врага. Задачей моей авиации было в строго определенный момент «ликвидировать» южных разведчиков с востока от нашей эскадры и якобы невзначай отпустить одного-двух с запада. Я ждал, от волнения даже забыв выпить водки – приближался решающий момент кампании. Наконец пришел кодированный сигнал со «Светланы» – началось! Завыли моторы взлетающих один за одним «Пересветов»… Мне тоже было пора, но, увы, не лететь, теперь мой невооруженный самолет был лишним в воздухе, а плыть… Я отправился на «Забияку», куда незадолго до этого были доставлены чемоданы с моим барахлом – предстояла особая задача. Тем временем, западнее острова Гогланд обе стороны увидели друг друга. Противник шел кильватерной колонной со скоростью порядка семнадцати узлов. Наши имели более сложное построение – три колонны, слева четыре броненосца, в центре и с небольшим отставанием три современных крейсера, а справа антиквариат, то есть «Минин» с «Памятью Азова». Позади левой колонны суетилась минная мелочь. Курсы эскадр пересекались под острым углом. У Макарова было два пути – одновременным поворотом сразу всех кораблей зайти со стороны антиквариата или, пользуясь преимуществом в скорости, последовательно повернуть западнее курса наших броненосцев. При этом в точке поворота его корабли оказывались под огнем наших, сами имея ограниченную возможность ответить, но зато потом вся его эскадра охватывала голову нашей броненосной группы, а крейсера оказывались в зоне перелетов по основным целям… Макаров выбрал именно этот путь. А мои самолеты выполняли свою задачу. Михаил сделал ставку на разведку до боя, и я не собирался ему особенно мешать; но вот во время боя его самолеты в небе будут ни к чему. Не факт, что они успеют сообщить Макарову об изменении обстановки, но рисковать не хотелось. |
