– Мы на Севере! – удивился я.

– Да, – подтвердила девушка.

– Я‑то думал, нам нужно будет проезжать через КПП или таможенные посты, – недоумевая, пробормотал я.

– Их давным‑давно уже ликвидировали, – с оттенком презрения ответила она.

Мы проехали через горы Моурн: мрачные каменные утесы, совершенно голые – ни деревьев, ни людей, ни даже овец. Далее – Ньюри и Портадаун: пара мерзких медвежьих углов, которые и Бог‑то не любил, когда создавал, не говоря уж о тамошних жителях или приезжих. Городки с домами преотвратного цвета, где все мужчины просиживают штаны в кабаках, а женщины нянчатся с детьми. Где телевизоры всегда включены на всю катушку, а из еды – одна картошка.

Слева и справа – болото.

Редкие самолеты, приземляющиеся в аэропорту. Армейский вертолет. Уродливые коттеджи и дома из красного кирпича – мы все ближе и ближе к городу.

– Никогда не была в Белфасте, – сказала девушка. Это были ее первые слова за пятьдесят миль.

– Не много потеряла.

– Может, отпустишь меня? Боюсь, мы заблудимся в городе.

– Я скажу тебе, куда ехать.

Как только мы выехали на автомагистраль, я почувствовал запахи города. Дождь, море, болото, специфический запах сгоревшего торфа, табака и вонь отработанных газов.

Над нами нависло серое небо. Холодало.

А затем пошли дорожные приметы.

Место, где я попал в аварию.

Протестантские граффити в честь Ольстерских добровольцев. Католические граффити в память о жертвах голодовки.

Миллтаунское кладбище, где осатаневший психопат забросал гранатами похороны, устроенные Ирландской республиканской армией. Здание городской больницы – настолько уродливое, что вызвало возмущение самого принца Чарльза.

Мы свернули в сторону центра. Уже близко.

– Можешь остановить машину, тут я сам доберусь.

Машина ткнулась в бордюр тротуара. Девушка запаниковала, дыхание участилось, видно, уверена, что уж теперь‑то я ее точно убью.

Она судорожно оглядывалась в поисках путей отступления или хотя бы свидетелей. Но машины проезжали мимо, не снижая скорости, а тротуар был безлюден.

Я попытался ее успокоить:

– Расслабься. Дальше пути наши расходятся. Я не причиню тебе вреда, даже пальцем до тебя не дотронусь.

Она судорожно кивнула.

– Ты действительно беременна или соврала, чтобы спасти свою жизнь? – задал я вопрос.

– Беременна. Уже три месяца, – покраснела она.

– А парень твой знает?

– Знает, но ему по ноге.

– Родители?

– Разумеется, нет.

– Скрываешь от них?

– Можно и так сказать.

– Значит, деньги тебе пригодятся. Вот, держи. – Я протянул ей почти все, что у меня было в бумажнике. Тысяч десять‑одиннадцать.

– Что за шутки?! – с ужасом воскликнула она.

– Я серьезно. Бери‑бери, бабки некраденые, ничего такого. Только никому не говори.

– Неужели ты так вот просто отдаешь мне все эти деньги?!

– Вот именно. Я миллионер со странностями. Для меня такие штучки – в порядке вещей.

Девушка колебалась, но мне удалось ее убедить. Мой взгляд недвусмысленно уверил ее, насколько невежливо отказываться от денег. Без лишних слов она их взяла.

– Видишь вон тот разворот впереди?

Она кивнула.

– Точно видишь?

– Да.

– Отлично. Теперь делаем так. Ты там разворачиваешься и едешь обратно в Дублин, нигде не останавливаясь. Оставишь машину на стоянке и продолжишь жить, как будто с тобой ничего не произошло.