— Вы не против, если мы на кухне поговорим? Я пирогов напекла. Чаю попьем.

Поведение женщины изменилось: решительность и напор исчезли, теперь она выглядела неуверенной, в голосе зазвучали просительные нотки. Казалось, она сама не понимает, зачем пригласила чужака в дом, и сейчас сожалеет о своем поступке.

— Простите, как вас зовут? — спросил Михаил.

— Нина Павловна.

— Меня вы, видимо, знаете.

Нина Павловна слабо улыбнулась.

Кухня была под стать всей квартире. Михаил присел на стул возле окна. На столе стояли два пирога, прикрытые белейшими вафельными полотенцами.

Михаил ждал, когда Нина Павловна начнет разговор, но женщина не спешила. Вынула из навесного шкафчика чашки, достала молоко, нарезала прозрачными ломтиками лимон. Сбоку раздался пронзительный свист, Михаил так и подскочил на месте.

— Чайник вскипел, — пояснила Нина Павловна. Выключила газ и налила им обоим чаю. — Пироги у меня с капустой и с яблоками — любите?

— Люблю, спасибо.

— Я здесь начальником почты работаю. Точнее сказать, едина в трех лицах: и начальник, и оператор, и почтальон. Сегодня у меня выходной. Выходила в магазин, смотрю — вы туда же зашли. Думаю, подожду. — Нина Павловна произнесла эту фразу так, словно она что-то объясняла.

Михаил ждал продолжения: он все еще не мог понять, что делает в этой чистенькой квартирке.

— Я все думала: говорить с вами или нет. И вмешиваться не хочу, и молчать совесть не велит. Решила так: сама встречи искать не стану, но если случайно увижу — значит, так тому и быть. Вот, увидела.

— Извините, но я так и не понял, в чем, собственно, дело.

— Вы ешьте. — Нина Павловна разгладила белоснежную скатерть, смахнула с нее несуществующие крошки. — Мне просто с мыслями надо собраться. Вроде и подготовилась, надумала, что сказать, а как-то непросто оказалось.

Чай был ароматный и крепкий, а такой вкусной выпечки Михаил отродясь не пробовал. Не отдать должное кулинарному таланту Нины Павловны было невозможно.

— Вам бы бизнес открыть — на «ура» пошли бы ваши пироги.

— Скажете тоже, — улыбнулась она.

— Да я серьезно.

— Вы ведь хотите взять этого ребенка… Машиного сына? — вдруг спросила она.

— Да, — коротко ответил Михаил.

— Понимаете, Алик — друг моего племянника Ильи. Быстро все рассказать не получится, нужно, чтобы вы поняли…

— Ничего, я не тороплюсь, — успокоил женщину Михаил. Все дела были сделаны, осталось только вещи собрать, но это недолго. — Времени — вагон. Рассказывайте.

Нина Павловна бросила на него быстрый вопрошающий взгляд, как будто хотела убедиться, что он не шутит, не издевается.

— Раньше жизнь в нашем поселке не такая была, как сейчас. Кипела, бурлила. Кто-то работал на железной дороге, кто-то — в колхозе. И поликлиника была, и школа-восьмилетка. Сама я много лет в школьной библиотеке работала да еще уроки труда вела у девочек.

В девяностые, по словам Нины Павловны, все потихоньку стало приходить в упадок, а сейчас Выпь была птицей с перебитым крылом: вроде и жива, и барахтается, но понятно, что в небо ей не подняться.

— Природа у нас знатная: поля, лес, озеро, речка прозрачная. — Хозяйка задумчиво глядела в окно, словно оттуда была видна вся эта красота. — А работы нет. Вот люди и бегут. Не все, конечно: у кого-то хозяйство, коров держат, у некоторых — пасека.