Почти ничего не соображающего, пускающего слюни мужчину, не способного уже даже говорить, повесили на перроне железнодорожной станции Платформа 184 км. Не пожалели нескольких часов на пеший марш, со всеми «коленами» и финтами. Повесили как положено, за шею, с соответствующей табличкой на груди, объясняющей, кто это и за что. Спокойно и деловито: не то чтобы при стечении народа, но кто-то из местных был, смотрел. Дипломированный доктор Ляхин привычно констатировал смерть, подписал протокол приведения приговора в исполнение. Трибунала у них, разумеется, не было – чай, не мотострелковый корпус. В отряде имелся Особый отдел, вот он бумаги, не торопясь, и оформил. Как уже сказано, не в первый раз, и все надеялись, что не в последний.

– Готовность…

Шепот пробежал по редкой цепочке бойцов «разведвзвода и усиления», как электрический разряд. Николай машинально наклонил голову набок, проверяя положение предохранителя. Привычно прогрел связки правой кисти несколькими простыми движениями. Этому его научила девочка Вика, первый и пока самый успешный снайпер отряда. Пошедшая на войну если не со школьной, то, во всяком случае, с институтской скамьи и неожиданно проявившая такой несомненный талант к снайперскому делу, что взрослые вояки удивленно качали головами.

– Тишина всем.

Хрен – тишина. Едва привыкшая к ним за эти часы розовошеяя лесная птица орала и надрывалась над самыми головами, будто они пришли ее птенцов на гриль забирать. Слава богу, моторы в «Хамви» досмотровой группы рычали на грунтовой дороге так, что тут попугая ару не расслышишь, не то что нормального клинтуха. Дозор шел парой, с хорошим интервалом между машинами, как положено. Группой они могли гарантированно уделать одну машину, но точно не обе одновременно. Отучили уже гостей выпендриваться, как на параде. Кровью отучили: и их собственной, и своей, это уж как водится.

Мост был где-то в полутора километрах впереди: нормальный такой мост через широкий ручей или скорее мелкую речку без названия. В совокупности с десятком таких же мостов на 40–50 километров, делающий эту грейдерную дорогу довольно важной и довольно наезженной. Дожди шли уже вторую неделю: хорошие такие дожди, привычные для всех местных и «почти местных», включая ленинградцев. Столбы под основным пролетом они не перепилили, а подломили самым настоящим тараном, сделанным из соснового ствола: все выглядело довольно натурально. Вчера саперов ждали почти полный день, но они появились только под вечер, хорошо охраняемые. Наблюдатели вжались головами в хвою и лежали так час, пока саперы цокали языками, а их охрана зевала. Не удалось даже точно разглядеть, кто это был, америкосы или все же поляки, как обычно бывало. Времени на ремонт саперам не хватило, и не могло хватить. Значит, сегодня. Ну и ладушки. А то сколько-то часов топать по просекам и тропам с полной выкладкой, кормить родных комаров… Приходите, ребята. Приезжайте. Потратьте солярочки.

Мост досмотровая группа прошла довольно грамотно. Вторая машина остановилась метров за сто и высадила бойцов. Те полностью изготовились, и только тогда постоявшая с полминуты в пятнадцати метрах от перекошенного пролета легкобронированная бандура осторожно перевалила речку по правой, держащейся на стоящих опорах стороне. Потом первая машина прошла метров 700 за мост, остановилась и таким же манером вернулась. Вторая начала разворачиваться еще до того, как та прошла мост в обратную сторону. Беспилотник сделал над головами буквально пару не особо широких кругов и ушел. Мелкий был, дешевенький, и это тоже был симптом.