— Но у меня нет желания перебираться в Париж, — воскликнула Леа.

— Придется, дорогая. Как только война закончится, Клод продолжит учебу.

— А я? Чем мне заниматься в это время?

Камилла засмеялась:

— Я помогу тебе открыть Париж. Убеждена, что ты его полюбишь. Это самый красивый город на свете. Мы будем посещать выставки, музеи, бывать на концертах. Мы посетим Оперу, Комеди Франсез…

— Все это замечательно, и все же я предпочитаю Монтийяк.

— Ты права. Монтийяк, как и Белые Скалы, чудесен. Но ничто не заменит Парижа.

— Не думала, что ты можешь быть такой несерьезной.

У Камиллы округлились глаза:

— Как ты можешь такое говорить? Любить город, где есть место для всего на свете, не значит быть несерьезной. Лоран такой же, как и я. Он считает, что в Париже лучше работается. Там все под рукой. Библиотеки…

— Не люблю библиотек. Я считаю, что это кладбища книг.

— Ох!

Леа сознавала, что перегибает, но Камилла со своим Парижем и жаждой культуры действовала ей на нервы.

Устав спорить, Пьер Дельмас уступил дочери. Он дал согласие на брак. Клод д’Аржила благодарил его с таким ликованием, что в душе у Пьера мелькнула надежда на то, что, может быть, его малышка все-таки будет счастлива. Что касается Изабеллы, то она ограничилась тем, что крепко прижала дочь к своей груди.

Франсуаза прошептала:

— На безрыбье и рак рыба.

Только Лаура и Руфь открыто выражали свое одобрение будущего брака. Лаура — потому, что любила свадьбы, а Руфь думала, что в результате «эта сумасбродка остепенится».

Немного погодя после официального извещения о помолвке оба семейства были совершенно потрясены, а Леа чуть не выдала себя, когда пришло сообщение, что лейтенант Лоран д’Аржила был ранен, спасая солдата, упавшего на минном поле. Пьер Дельмас вместе с дочерью находился в тот момент в Белых Скалах. Увидев, как побледнел месье д'Аржила, Камилла поняла, что с ее женихом что-то произошло. Вскочив на ноги, вся дрожа, подошла она к дяде:

— Лоран?

Поднялся и Пьер Дельмас.

— Ответьте, прошу вас. Что случилось с Лораном? — умоляла Камилла.

— Ничего серьезного, дитя, ничего серьезного, — смог выговорить месье д'Аржила. — Ранен в руку.

В этот момент слуга принес телеграмму. Месье д'Аржила протянул ее другу:

— Пьер, распечатайте. У меня не хватает духа.

Пьер покорно вскрыл телеграмму. Широкая улыбка озарила его лицо.

— От Лорана. Он совершенно здоров, завтра будет здесь.

— Завтра?

— Да, завтра. Посмотрите сами.

Камилла вырвала листок, который Пьер протягивал опешившему отцу.

— Ох, дядюшка. Все правда. Завтра Лоран будет с нами, — проговорила сквозь рыдания Камилла.

В течение всей этой сцены Леа держалась в стороне, сначала сдерживая желание зарыдать, а потом закричать от счастья. Лоран жив! Он вскоре вернется, она его увидит! Она закрыла глаза. Ее вернул к жизни голос Камиллы:

— Дядюшка, давайте воспользуемся этим случаем, чтобы приблизить срок нашей свадьбы. Уверена, что и Лоран желает этого больше всего.

— Как тебе угодно, Камилла. Как ты ни поступишь, все будет хорошо.

— Леа, а почему бы и тебе не обвенчаться в Сен-Макорс, как и нам? Было бы прекрасно справить наши свадьбы в один и тот же день.

Дура! Леа было, в общем-то, наплевать, где венчаться, раз Лоран женится не на ней. Ни за что на свете не хотела бы она услышать, как мужчина, которого она любит, соглашается взять в жены другую женщину.