- Приберись в моей каюте и в рулевой рубке. Василий, у тебя все в порядке?

- Так точно, кэп. Давление держит. Солярки под горло. Отправляюсь за Виталием.

- Все, разбежались до вечера. Покидать борт не разрешаю никому.

* * *

Что же произошло? Лихорадочно перебирая возможные варианты прокола, я приходил к выводу, что вел себя абсолютно правильно, в полном соответствии с возникшей ситуацией. Но чем тогда вызвана резкая смена настроения капитана относительно моей особы? Может, прав был Ухов и мне не следовало пренебрегать его ботиночками, отправляясь в такое непредсказуемое плавание? Но это было рискованно, потому как я был уверен, что меня обыщут до нитки еще на берегу. Безо всякого творческого подъема я замариновал мясо для вечернего шашлыка и от нечего делать с беззаботным видом вытянулся в шезлонге, через полуприкрытые веки контролируя обстановку.

Отец Виталий, конвоируемый Васькой, был доставлен на судно пьяным и испуганным. Подталкиваемый мотористом, жалко попискивая, он поднялся наверх к капитану. Сам же Васька, не получивший, очевидно, конкретной директивы, настороженно топтался на трапе, в любую минуту готовый к действию. Собеседование в капитанской каюте длилось более получаса, после чего Виталий, бледный и взмокший, на трясущихся ножках, спустился на палубу. Несмотря на жалкий и помятый вид, он улыбался лучезарно и счастливо, как человек, узнавший, что его заокеанская тетка-миллионерша наконец-то скапустилась и в списке наследников он стоит на первом месте.

- Ну что там? - заинтригованный его счастливой рожей, спросил Васька.

- Василий, чтоб я так жил! - обнимая моториста, возликовал алкаш. - Он взял меня на работу. Клянусь мамой! Сказал, чтоб приступал прямо сейчас. Василий, спасибо тебе, друг! С меня причитается!

- А почему так долго? Что вы там делали? В подкидного резались, что ли?

- А то ты не знаешь? Воспитывал. Целую лекцию мне прочел о вреде алкоголя, а потом еще вон про него спрашивал. - Палец Виталия указал на меня, и мне показалось, что он проткнул мне сердце. - Откуда, спрашивает, ты его знаешь. Кто он такой и о чем с тобой говорил. Я, конечно, ему все как на духу выложил, мне скрывать нечего, сам знаешь. Я вот он весь - не мент, не инспектор. Короче, взял он меня. Говори, что делать надо?

- Это тебе Гриб объяснит, а что про этого сказал? - Теперь уже Васькин палец проткнул мне печень.

Оказывается, это очень неприятно, когда о тебе в твоем присутствии говорят в третьем лице. Невольно ощущаешь себя покойником, если и не настоящим, то уже запланированным.

- Про него он ничего не говорил, говорил я, а он спрашивал. Короче, показывай кубрик и дай мне во что-нибудь переодеться. Начинаем новую жизнь!

- Как же! Начнешь ты! - сомнительно покачал головой Васька и вместе со счастливым алкашом спустился вниз.

Широко и со вкусом зевнув, я лениво поплелся в камбуз, чтобы выбрать пару тяжелых и вострых ножей, в метании которых, благодаря Максу, преуспел немало. Скорее всего, из команды вооружены двое: сам капитан и вислоносый гном, и если они воспрепятствуют моему желанию покинуть корабль по-хорошему, то мои полукилограммовые разделочные ножи надолго застрянут в их требухе. Один из них, тщательно протерев, я спрятал в штаны под рубашку, а вот как быть со вторым, пока не придумал. Чтобы вовремя им воспользоваться, он должен быть под руками, но не ходить же на виду у всех с таким палашом.

- Константин, зайди ко мне, - голосом капитана вдруг приказал мне динамик.

- Зачем? - зло и настороженно спросил я в никуда, но, очевидно, связь была односторонней, потому что реакции динамика не последовало. Что бы это могло значить? И стоит ли мне подчиниться приказу? Да или нет?

Потоптавшись в нерешительности, я наконец плюнул и как был, с шашкой наголо, ворвался в капитанские апартаменты, готовый тотчас рубить налево и направо. Наверное, так на пиратских фрегатах и бригах освобождали вакансию для нового главаря.