Нашли дизайнерскую фирму, которая обещала за месяц сделать перестройку. Обсудили все детали и подписали контракт. Сразу же потребовались деньги на приобретение материалов. Прейскурант, предъявленный мне, ошеломил роскошью выбора и еще больше — диапазоном цен. Общий баланс, тут же профессионально составленный, произвел сильное впечатление, даже учитывая мои немалые возможности. Но думать об экономии и взваливать на себя заботы по приобретению стройматериалов, рыская по Москве, а потом организовывать их доставку — все это сразу остудило мою рачительность и хозяйский пыл — я сдалась без боя. Мне нужно было торопиться с устройством собственного жилья — до начала учебного года оставалось всего ничего. Решила рискнуть, доверившись обещанным золотым горам…

В Москве без машины, при семье и ребенке, жить очень сложно, пришлось купить себе «пежо» — я успела привыкнуть к этой модели, и это было единственное, чего мне не захотелось менять. Поездив вечерами по своим будущим маршрутам — для практики, — я постепенно начала привыкать к родимым просторам, к дорожному безобразию и довольно быстро освоила новый для себя московский стиль езды.

Со строительно-дизайнерской фирмой, вопреки печальному опыту и предсказаниям многих знакомых, мне повезло — отделочные материалы оказались превосходными, все было сделано качественно и, как ни странно, в срок.

Мне стал по вкусу западноевропейский минимализм, может быть, по причине засилья музейными экспонатами жизненного пространства в родительском доме. Как же я ненавидела в детстве все эти грандиозно застывшие трюмо, резные шкафы и буфеты, претенциозно-расписные дверцы и инкрустации многочисленных столиков и комодов, до которых нельзя было дотрагиваться руками и на которые ничего нельзя было ставить! И как мне нравились простенькие и непродуманные, но такие человечески-удобные для жизни интерьеры в квартирах и на дачах моих школьных подруг!

У Ирки в комнате стояла садовая плетеная мебель, она собственноручно перекрашивала ее периодически в разные оттенки — в зависимости от всяких новых идей и веяний — то в цвета оконных занавесок или пледа на диване, то в тон стен или настольной лампы. Все переставлялось также молниеносно, как и красилось, по нескольку раз в год — в соответствии с очередным настроением. Однажды она устроила вечеринку в свой день рождения, превратив комнату в необитаемый остров — вся мебель была вынесена, стены украшены настоящими ветками деревьев, а вместо стульев были поставлены камни — натуральные валуны, откуда-то добытые ее отцом. Мы появились тогда, по желанию виновницы торжества, в маскарадных костюмах, кто во что горазд, изображая островитян. Желающие поесть отправлялись к фуршетному столу — на кухню, а главное веселье, под музыку, проходило среди фикусов, столетников и единственной пальмы, обычно стоявшей в гостиной. Незабываемых впечатлений и радости было — море!

Мои же школьные приятели, впервые приехав ко мне на единственный день рождения, обалдели, увидев наши чертоги, а за столом, впервые узрев разные изыски, увяли уже окончательно и почти ни к чему не притронулись — неуклюжие подростки просто не знали, что делать с таким количеством приборов и со своими собственными руками. Исполнилось мне тогда пятнадцать лет, и это был первый и последний прием, устроенный матерью по своему ритуалу. После этого я больше никого не приглашала в Новодворье, за исключением Ирины, с которой училась с первого класса, — она успела привыкнуть к нашим уникальным хоромам, да и вообще реагировала на все новое с естественным любопытством и живым интересом — смутить ее было почти невозможно. Несмотря на то что мне давно уже не пятнадцать и я, особенно в последнее время, несколько поумерила большую часть из своих максималистских суждений и замашек, нелюбовь к позе и чрезмерности осталась у меня прежней.