Сидя за чаем, они подвели итоги. Жюли дала Жервезе прослушать пленку Клемана и пояснила, что крик Клемана: «Все расскажу дочке вьетнамца» показался ей чем-то вроде завещания. Клеман хотел, чтобы Жервеза услышала эту запись. Жервеза считала, что эта пленка должна снять подозрение с Бенжамена. Затем Жервеза показала Жюли фотографии Мари-Анж.

– Нет, мы не знаем эту женщину, ни я, ни Бенжамен, – сказала Жюли, возвращая фотографии. – А почему вы спрашиваете?

– Она заявляет, что это Бенжамен покупал у нее татуировки.

– Боже милостивый! – прошептала Жюли.

– Вы с ней не знакомы, но она всех вас прекрасно знает, – заключила Жервеза. – Она сделает все, чтобы утопить Бенжамена.

– Боже милостивый! – повторила Жюли. – Но зачем ей это?

– Именно это нам и нужно выяснить, – ответила Жервеза, – и перестаньте повторять, что Боже милостивый, – прибавила она, – это портит Его характер.

И она вернулась к своему автоответчику.

– Ну, что ты нам расскажешь?

Он рассказывал то же, что и весь город.

– Кажется, ты беременна, Жервеза? Что это еще за истории? Приходи ко мне сейчас же, я тебя осмотрю.

– И ты до сих пор ничего не замечала?

– Да, была задержка, после больницы, – призналась Жервеза, – но я подумала, что это последствия ушиба… и машина снова заработает.

Она улыбнулась.

– Самое забавное это то, что Тереза Малоссен предсказывала мне это.

– Когда? – спросил Постель-Вагнер, набивая свою трубку. – До или после того, как ты попала в больницу?

– До. Накануне происшествия. Я заходила к ним сообщить о смерти Шестьсу.

Постель-Вагнер два-три раза затянулся в задумчивости, потом спросил:

– И ты веришь в ее предсказания?

– Раньше не верила, но теперь приходится признать…

– Вовсе нет, Жервеза. Когда Тереза тебе это объявила, ты уже была беременна.

– О нет! Уж в этом я точно уверена.

– Два месяца минимум, – подтвердил врач, вынимая трубку изо рта.

– Но у меня был правильный цикл, как у доброй католички и праведной монахини! – запротестовала Жервеза.

– Это были кровотечения, которые ты приняла за менструации. Твое следствие вымотало тебя, неутомимая. Бессонные ночи, волнения… Кого ты встретила три-четыре месяца назад?

– Встретила? – не поняла Жервеза.

– Ну, с кем ты познакомилась? Новые люди. Был кто-то, кроме твоей неподкупной стражи?

Жервеза нахмурилась.

– Два инспектора, с которыми ты прижал Мари-Анж, – наконец сказала она.

– Титюс и Силистри?

– Да. Комиссар Кудрие снял их с крупных бандитских разборок, чтобы они охраняли меня.

Постель-Вагнер огорченно покачал головой:

– Каким бы неправдоподобным это ни казалось, все равно искать следует именно в этом направлении, Жервеза…

В ночь с субботы на воскресенье дверь «Трефового Туза» вновь открылась. На этот раз высокий антилец был один.

– Рыбак!

Сутенер опять вышел вслед за полицейским.

– Держи свою пушку, Рыбак, твои люди здесь ни при чем.

Они немного помолчали в некотором смущении, сидя за стаканчиком воскресного портвейна, который только что принесла им Надин.

– Итак, – спросила наконец Элен, – ты как думаешь, это твой, мой или они оба?

– Это она, – мрачно ответила Танита.