|
Она с шумом плюхнулась в тростник. Гринголет сделал полукруг и бросился за ней. Сокол и огромная цапля исчезли из видимости, но зато сразу же донесся страшный шум отчаянной схватки. Яростный бой нарушался криком сокола, отважно презревшим превосходство противника в размере и в силе на земле. Меланта подхватила свои юбки и бросилась к месту сражения. Локтями она распихивала тростник, надеясь все же успеть и спасти Гринголета. Оттуда до ее слуха долетали дикие всплески и шум ломающегося тростника, который стал падать, словно срезанный косой. Меланта почувствовала отчаяние — в таких условиях ее Гринголет не мог победить. «Тоу-тоу-тоу, хок!» — кричала она, используя выражения, которыми обычно подзывала к себе Гринголета, словно теперь это могло спасти его.
Она споткнулась своими длинными, загнутыми вверх мысами сапожек и упала в грязь. Снова поднялась на ноги и попыталась бежать, не обращая внимания на то, что ее ноги промокли до колен. Тростник впереди нее бешено трясся. Вдруг все затихло, и у нее упало сердце. Затем Гринголет снова закричал с бешеной яростью. Меланта сделала несколько последних шагов, развела в сторону тростник и оказалась на месте побоища. Сокол возвышался на поверженном противнике, рядом с которым во всю длину лицом вниз лежал ее рыцарь. Глубина воды достигала здесь трех дюймов. Одна его рука простиралась над цаплей, сломанную шею которой он и сжимал. Гринголет, издавая кровожадные яростные крики, одной лапой вцепился в тело цапли, а другой ухватился за руку рыцаря, точнее за кожу его куртки, словно стараясь оторвать эту руку от цапли. Рук отвернул свою голову, пряча лицо и закрывая его своей другой рукой, не переставая при этом бормотать ужасные проклятия в ответ на яростные крики сокола. Меланта зажала свой рот пальцами, пытаясь подавить совсем не подходящий к месту взрыв хохота. — Встань, — сумела она произнести нетвердым голосом. — Отпусти его обед, и он отпустит тебя. Медленно, прикрывая свое тело, он стал подниматься и вскоре оказался на коленях. Вода потекла с его одежды прямо на сокола, из-за чего тот опешил и замолчал. Затем, придя в себя, сокол бросил цаплю и атаковал рыцаря, вцепившись в его руку обеими лапами. Рук встал, и сокол повис вниз головой. Меланта сильнее прижала пальцы ко рту, буквально стискивая себе губы, чтобы не расхохотаться, и яростно заставляя себя быть серьезной. Рук окинул ее взглядом, не менее мрачным и недоброжелательным, чем у сокола. Оказывается, он знал, что имея дело с соколом, надо просто ждать, пока тот не отпустит тебя. Что и произошло, как только сокол убедился, что на его добычу никто не претендует. Он бросил руку рыцаря и вцепился в тело цапли, подозрительно поглядывая на Рука. Тот поспешил отодвинуться подальше, молча и безропотно отойдя на несколько шагов в сторону. Меланта быстрым движением руки выхватила кинжал, подобрала юбки и подошла к цапле. Свободной рукой она подхватила из воды ее голову и отрезала ее. Гринголет, признав в ней свою хозяйку, воспринял это как должное и с видом высокородного господина перебрался на ее другую руку, на которой была надета рукавица. Меланта потащила цаплю за ноги. Это была огромная, самая большая птица из всех тех, что Меланте доводилось когда-либо видеть. Она с трудом вытащила ее на сухое место. Здесь она выпотрошила ее, отдав Гринголету костный мозг и сердце. Сокол жадно набросился на еду, затем вдруг остановился и помотрел за спину Меланты. Она обернулась. К ней подходил Рук, который шел босиком в полностью промокшей одежде, так плотно облепившей его тело, что казалось, будто на нем ничего не одето. Отчетливо были видны все его мышцы. Кости, ребра, грудная клетка, талия, бедра, голени и даже костяк — все выступало рельефно и ясно. Вода ручьями стекала с него и капала с мокрых волос. Она давно привыкла к тому, что сняв доспехи, мужчины уменьшались примерно на одну треть. |
