«Надавать ему, теперь спящему, по сопатке и еще по одному, которое виновато более других, месту», — подумал Мишка Шутов.

«Нет-нет, так нельзя! — остановил его Мишель-Герхард-фон-Штольц. — Это нечестно, ведь он спит. Надо разбудить его и бросить ему в лицо перчатку, вызвав на дуэль, где проткнуть саблей. Насмерть».

Правда, перчатку здесь не найти, перчатка, если и есть, — в прихожей, где за входной дверью бродит охранник. Но если нет перчатки, то, наверное, можно бросить что-нибудь другое.

Мишель-Герхард-фон-Штольц быстро огляделся.

Что это там?

Там, на сиденье стула, лежали аккуратно расправленные трусы. Трусы того — лежащего в постели мужика.

Ему очень захотелось разбудить соперника и бросить ему в лицо хотя бы его трусы.

А потом все ж таки разбить сопатку!

Но что-то здесь было не так. Чувствовался некий изъян — отступление от вековых традиций. Вряд ли настоящие джентльмены швырялись в оскорбивших их соперников их трусами. Насколько знал Мишель-Герхард-фон-Штольц, бросали исключительно перчатки.

«Значит, навалять без перчаток, по-простому и во сне. А то он вон какой бугай здоровый!» — вновь предложил уязвленный изменой Мишка Шутов.

Но Мишель-Герхард-фон-Штольц решил продолжить поиски перчатки.

Что это?

На спинке стула что-то висело. Что-то размером с ладонь.

Ага!

Но это были не перчатки, это была... кобура?..

На спинке стула висела кобура. С торчащим из нее пистолетом.

А дальше была видна одежда с какими-то желтыми нашивками.

«Боже мой, — все понял Мишель-Герхард-фон-Штольц. — Она спит с охранником!» — отчего на мгновенье лишился дара речи.

В отличие от Мишки Шутова, который ничего не лишался.

«Вот стерва! Вот проститутка! Вот б...» — возмутился он.

И что теперь делать?

Требовать сатисфакции у простого охранника, который к тому же без трусов, было, по меньшей мере, глупо. С охранниками, равно как с кучерами и швейцарами, никто на саблях не дерется. Их молча презирают.

И потом вопрос был не в охраннике — а в даме, которая согласилась с ним лечь. И, значит, была готова лечь с кем угодно!

Но как же так? Она ведь говорила!.. Она ждала его, спрашивала, придет ли он сегодня!

«Вот для того и спрашивала! — ухмыльнулся менее впечатлительный Мишка Шутов. — Чтобы знать, приглашать или нет второго своего ухажера».

«Но какая же она тогда... — Мишель-Герхард-фон-Штольц мучительно пытался подыскать подходящее слово. — Ветреная...»

«...сучка!» — согласился Мишка Шутов.

С которым был вынужден согласиться фон-Штольц.

«Теперь, по идее, надо застрелиться!» — печально подумал оскорбленный и обесчещенный Мишель-Герхард-фон-Штольц.

«Лучше купим водки и нажремся — до поросячьего визга!» — предложил в свою очередь Мишка Шутов. Который был против того, чтобы стреляться из-за какой-то там, наставившей ему рога, дуры.

Если из-за каждой такой стреляться — то скоро башка будет похожа на дуршлаг, через которые отбрасывают макароны. Снятые с ушей.

«Нажремся и забудем!..»

«Ну хорошо, — уступил Мишель-Герхард-фон-Штольц. — Пожалуй... но только если до визга!»

Больше им здесь делать было нечего. В этой спальне их любимой не было. Здесь были любовники, один из которых был бугаем-охранником, а другая — когда-то хорошо знакомая им, но теперь совершенно посторонняя женщина...

Остаток ночи Мишель-Герхард-фон-Штольц провел в образе Мишки Шутова — пьяным в стельку, в кустах, возле ближайшего ночного киоска.