Он кивнул. Нет, он не забыл.

 На ее щеках появился румянец, она выглядела так девственно.

 — Я не могу выйти без белья.

 Он покачал головой.

 — Твоя грудь не нуждается в лифчике. А по поводу отсутствия трусиков, как насчет того, чтобы считать это твоим свадебным подарком для меня?

 — Ты невозможен.

 Дио пожал плечами.

 — Тебе лучше привыкнуть.

 Он протянул руку, но Ари кинулась в его объятия.

 — Я люблю тебя.

 Все его тело наполнилось теплом от этих слов, которые вошли в распахнутые ворота его сердца. Он поцеловал ее и молча повел в сад.

 Когда они вышли на свет, болтовня гостей утихла, и все взгляды следили за ними, идущими рука об руку к подиуму.

 — Я забыл кое о чем упомянуть, — прошептал он ей.

 Ари покосилась на него и ответила в полголоса:

 — Ну что еще может быть?

 Он улыбнулся.

 — Мы зачали ребенка в ту ночь, когда ты рассказала мне правду.

 Ари уставилась на него в неверии. Ее губы дрогнули, а глаза наполнились слезами. Дио, словно кулаком, ударили в солнечное сплетение.

 — Ты не хочешь моего ребенка?

 Она остановилась, ее рука коснулась его лица. Он неосознанно притянул ее ближе. Хоть по ее щекам текли слезы, ее глаза и губы улыбались ему.

 — О Дио! — прошептала она и прижалась к его губам.

 — Ты хочешь моего ребенка? — спросил он.

 Она кивнула, и с его души словно камень упал.

 — Тогда почему ты плачешь, малышка?

 Ари встретилась с ним взглядом.

 — Потому что я никогда раньше не была так счастлива.

 Он усмехнулся:

 — Тогда думаю, ты будешь много плакать, потому что я хочу сделать тебя очень счастливой.

  Эпилог

   Спустя одиннадцать месяцев 

 Откинувшись на кровати и разместив только что принявшего ванну сына на своей голой груди, Дионис погладил обнаженную кожу ребенка. Он никогда не касался ничего нежнее в своей жизни или ценнее.

 Жизнь с Ариадной была идеальна. Большую часть времени они жили в Чарльстоне, где купили большой дом в городе недалеко от винного магазина, которым теперь управляли вместе. Но каждый раз, когда им хотелось побыть наедине и провести несколько часов в тишине, Дио телепортировал их троих на виноградник в Напе.

 Его взгляд упал на французские двери, откуда открывался вид на холмистую местность. На холмах росли виноградники, ветки отяжелели от винограда, который сейчас уже был готов для сбора.

 Его сын зашевелился, снова привлекая внимание Дио. Он погладил пальцем кулачок сына, и тот тут же ухватился за него. И с большей силой, чем у смертного ребенка, он засунул палец Дио в рот и начал его покусывать.

 — Знаю, — проворчал Дио, — ты голоден.

 Он посмотрел на дверь ванной.

 — Твоя мама скоро о тебе позаботится.

 Он вытащил палец изо рта сына, и мальчик заплакал. Дверь ванны открылась, и вышла Ари, одетая в короткий, светлый халатик, ее волосы были мокрыми после душа.

 — Наш сын проголодался, — улыбнулся ей Дио, любуясь ее формами.

 Щелкнув пальцами, Дио развязал пояс халата.

 — Так намного лучше, — сказал он, когда ее халат распахнулся спереди.

 Ари рассмеялась и скользнула на кровать.

 — Ты неисправим.