— Бедное дитя! — воскликнула она.— Ее почти невозможно узнать, так она исхудала и побледнела!

Принц обогнал ее и первым подошел к девочке, и дрожащая от холода Жозефина узнала наконец своего благодетеля.

Обиды, холод, слезы — все было забыто.

С сияющим лицом кинулась она навстречу своему высокому покровителю.

— Это ужасно! — воскликнула Шарлотта.— Бедное дитя! Но скажите мне, милейшая, что заставило вас так сурово наказать эту бедную девочку?

Начальница высокопарно отвечала:

— От одной только мысли об этой заблудшей овце сердце мое обливается кровью. Представьте себе, ваше величество, она — воровка: за ее лифом нашли золотую монету, украденную ею на базаре.

Шарлотта была неприятно поражена, но в эту минуту подошел принц, держа за руку Жозефину.

Начальница широко раскрыла глаза при виде этого, но удивление ее еще больше усилилось, когда девочка, этот змееныш, произнесла:

— О благородный господин, скажите милостивой начальнице, что это вы мне подарили золотую монету, чтобы я могла себе купить новые краски.

Теперь пришло время начальнице задрожать от страха и тягостного предчувствия, на какое-то время она даже лишилась дара речи.

— Неслыханная жестокость! — воскликнул принц, не имея сил более сдерживать негодование.— Посмотрите, дорогая кузина, на этого несчастного ребенка!

— Вы… В самом ли деле ваше королевское высочество подарили девочке золотую монету? — заикаясь, пролепетала побледневшая и сразу вдруг ставшая жалкой лицемерная ханжа.— Господин церковный смотритель Шварц сказал мне…

— Да, это я подарил золотую монету милой девочке,— подтвердил Вольдемар, избегая глядеть на начальницу.— И это вы, якобы благочестивая женщина, заставили невинно страдать бедного безответного ребенка. Я вижу, что давно пора передать это благодетельное заведение, учрежденное для несчастных беспомощных созданий, в другие руки, настоящие христианские руки.

— Как ты дрожишь, милая Жозефина,— сокрушалась игуменья и, целуя девочку, кутала ее полой своего теплого бурнуса.— Бедное дитя, успокойся, я заберу тебя отсюда и увезу с собой.

— Я думаю, дорогая кузина, что нам с вами нет нужды знакомиться с результатами такого прекрасного воспитания,— проговорил Вольдемар с горечью.— Не трудитесь больше, госпожа начальница, и не утруждайте ваших питомцев насиловать свои голосовые связки. Это пение и эти молитвы ведут только к лицемерию, если они не сопряжены с душевной благодатью. Позвольте попросить вас, дорогая кузина, вернуться к нашему экипажу.

У начальницы дрожали и подгибались колени, она пыталась сказать что-нибудь в свое оправдание и не находила слов.

— Я считала вас матерью этих детей, для которых воспитательный дом заменяет отчий дом! — с упреком сказала Шарлотта.— Горе тем, которые забывают, что Бог есть любовь! Вспомните слова Иисуса Христа: «Не препятствуйте детям приходить ко Мне». Да, я сделала сегодня неприятное открытие.

— Не сердитесь так на начальницу, благородный господин! — вполголоса произнесла Жозефина, умоляюще взглянув на принца.— Видите, она вся дрожит.

— Ваше королевское высочество,— вымолвила наконец ханжа со смиренным поклоном,— поверьте, такого никогда больше не повторится. В нашем деле без строгости не обойтись, а молиться и каяться — наша святая обязанность. Попрошу вас ненадолго задержаться, мне еще надо отдать вам золотую монету…

— Купите на нее что-нибудь полезное для бедных детей,— сказал принц и обратился к Жозефине: — А краски мы все равно с тобой купим, и самые лучшие!

Игуменья и принц холодно кивнули начальнице, а Шарлотта заявила, что берет маленькую Жозефину к себе на воспитание.