Это заставило Сандерсона широко раскрыть глаза. Ибо пью – потерянная раса Бирмы. Они существовали когда-то, согласно древним летописям. То тут, то там находили каменные надписи на неизвестном языке, ни бирманском, ни монском, ни палийском.

Сандерсон заговорил с человеком, который выучил язык своих дружелюбных хозяев. То, что он узнал, звучало почти невероятным. В конце концов Табин Наунг отправился с ними на юг…

И вот теперь Уайти Карвер, протискиваясь мимо нитевидных ползучих пиявок, жадно тянувшихся к нему с ветвей, думал обо всем этом. А потом он мельком увидел пью, сидящего на корточках под деревом.

Табин Наунг был одет только в плащ, и его бронзовое мускулистое тело сияло в лунном свете. Это был великан с красивым царственным лицом и странной детской улыбкой. Теперь он улыбался, глядя на поляну, где разбили лагерь носильщики. Потом он вскочил и поздоровался с Уайти Карвером.

– Рад, что ты пришел. Я чувствую себя таким одиноким сегодня ночью… Так далеко от моей родной земли.

Проводник хмыкнул.

– Почему бы вам не пойти с нами в «заят»? Сандерсон выкуривает трубку перед сном…

Проводник махнул рукой и последовал за Уайти, который повернулся и пошел обратно по тропинке. Ящерица зашевелилась у него под ногами и ускользнула. Тишина была подобна влажному горячему одеялу, и отдаленный шум реки был приглушен. Они подошли к «заяту» – одному из мест для отдыха, которые благочестивые буддисты построили по всей Бирме. Это были крытые платформы без стен, обычно размещенные в сухих местах, чтобы избежать сухопутных пиявок. Внутри «заята» было темно, но Уайти отлично видел Сандерсона, сидевшего прислонясь к одной из опор, выпуская ароматный дым. Геолог был высоким мужчиной, хорошо сложенным, с жестким лицом, загорелым тропическим солнцем, и внимательными, проницательными серыми глазами. Он увидел приближающихся людей и кивнул.

– Привет. Что-то случилось?

– Ничего, – покачал головой Уайти. – Табин Наунг немного нервничает из-за того, что попал в Мандалай, вот и все. Он не привык к этим местам.

Сандерсон рассмеялся, потирая свои песочные усы.

– Ну, парень, – обратился он к Табину, – если бы я побывал в твоей стране, думаю, я бы тоже нервничал. Надеюсь, когда-нибудь доберусь туда. Никогда не думал, что такое место может существовать, даже в бирманской глубинке.

Табин Наунг улыбнулся.

– Я тоже до недавнего не знал, что существует внешний мир. Вы забываете, что моя земля веками была окружена Водами Смерти, через которые не мог пройти ни один человек.

– Но ты преодолел это препятствие, – заметил Сандерсон.

– Да, – туземец с сожалением посмотрел на частично зажившие шрамы на загорелом теле. – Я сражался с болотными чудовищами, но это была нелегкая задача! Но если я вернусь в Страну Палинва, это будет верная смерть.

– Палинва… – задумчиво произнес геолог, грызя мундштук трубки. – Боги, это должно быть странное место! Потерянная раса пью, много веков живущая в изоляции на огромном острове посреди болот!

Табин Наунг улыбнулся.

– Я был их королем. Мне это не казалось странным. – Его глаза потемнели. – Пока она не победила.

– Дамочка? – усмехнулся Уайти. – Я бы хотел познакомиться с этой Каманти.

– Она сама дьявол, – пробормотал пью. – Я правил Палинвой хорошо и мудро, пока она не собрала группу ущербно-недовольных и не свергла меня. Люди ее ненавидят. Но ее армия наводит ужас на всю страну.

– Государственный переворот, – кивнул Сандерсон. – Переворот по-бирмански.