Он кружил вокруг мальчика. Глаза Харки заливала кровь, от удара клювом у него кружилась голова, но в мыслях было одно: защищаться, иначе — смерть. Он с трудом поднялся на ноги и размахивал рогами над головой. Орел поднялся чуть выше. Харка отер кровь, которая заливала ему глаза, и попытался укрыться под защиту скалы. Но едва он сделал шаг, как снова услышал над собой ужасный шум крыльев. Мальчик, напрягая последние силы, взмахнул рогами и ударил по нападающей птице. Орел отвалил в сторону. Харка снова поднял рога, но потерял равновесие и опять скатился вниз, к ручью. Орел не оставлял его. Ему удалось нанести Харке удар по руке. И вот уже страшный клюв над головой… Харка прижался лицом к земле, чтобы защитить глаза. И тут новая боль заставила его сжаться. Прошла секунда, другая. Больше ударов не последовало. Мальчик приподнялся. Он ничего не видел, но слух не мог обмануть его: мустанг вступился за мальчика. Он бил копытами, кусался. И вот — все стихло…

Харка лежал на берегу ручья, ослабевший от потери крови. Он не двигался. Рядом стоял Серый и трогал его теплыми губами. Подошел и второй мустанг. Временами животные брыкались задними ногами: орел все еще кружил над ними. На траве рядом с Харкой лежали два огромных пера из хвоста орла. Серый выдрал их.

Мальчик пришел в себя, и в нем росла воля к жизни. Потеря крови вызывала жажду. Но он преодолел слабость и, чувствуя, что рядом, совсем рядом с ним вода, собрал все свои силы, подполз к ручью и принялся жадно пить. Стало легче. Тронув рукой нестерпимо болящую голову, он почувствовал, что рука в крови. Надо остановить кровь… в землянке есть лыко… Но землянка так далеко… Хватит ли сил до нее добраться?..

Харка погрузил руку в воду и промыл глаза. И когда он снова увидел зеленую траву и лучи солнца, отражающиеся в чистой воде ручья, у него словно прибавилось силы, и он медленно пополз вверх к землянке. Этот короткий путь занял, наверное, несколько часов, но все-таки он добрался. Пришлось полежать и перевести дух, прежде чем он смог приняться за поиски лыка. У него еще хватило сил сделать перевязку, хватило сил натянуть на себя тяжелую бизонью шкуру, которая могла быть хоть какой-нибудь защитой от нападения хищной птицы. И тут он потерял сознание. В таком состоянии и нашел его отец, когда ночью вернулся с охоты с добычей.

Две убитые лани и два енота были брошены на траву, и Матотаупа, полный тревоги за сына, все внимание уделил ему.

Прошло пять дней, прежде чем Харка смог рассказать отцу о том, что с ним произошло. Все эти пять дней и ночей отец не отлучался от него. Еды было достаточно, но немало было и забот. Матотаупа за эти дни выделал шкуры убитых животных, обработал кости. Из рожек ланей он изготовил наконечники для стрел и кинжал. Часть снятых и высушенных шкур он нарезал на узкие полоски и связал из них лассо.

Когда Харка почувствовал себя лучше, он был совершенно счастлив с отцом. Сознание, что выдержано серьезное испытание, доставляло ему радость. А главное — они были вместе и сейчас не испытывали ни в чем нужды.

Только орел продолжал летать высоко над долиной.

— Когда я охотился, — сказал Матотаупа, — я приметил, где его гнездо. Нам надо покончить с ним, если мы хотим спокойно жить. Но спешить с этим нечего, сначала тебе нужно как следует поправиться и набраться сил.

Матотаупа терпеливо ждал, пока раны Харки затянутся и мальчик окрепнет. Но это произошло довольно скоро, вероятно, предвкушение охоты на орла способствовало выздоровлению, и они начали подготовку к охоте.

— Есть разные способы убить этого орла, — сказал как-то вечером Матотаупа. — Ты можешь убить его из твоего мацавакена, но при этом лишишься одного заряда без особой нужды. И потом неизвестно, попадешь ли ты в него. Выстрел из ружья далеко слышен. До сих пор мы не встречали поблизости человека — ни краснокожего, ни белого, мы не разводили огня, чтобы не привлечь кого-нибудь дымом.