«Да, лечение верой, наверное, не очень хорошо работает».

– И что же, пошли проведать?

– Ну. Не сразу, конечно. А там и нет его. Ну… – Мужик бросил взгляд на кресло-качалку.

«Ну и вы прибрали, что было ценного. Но это – осень, а сейчас откуда?»

– А Лерка что же, тоже не заходит?

– А эта курва на юга подалась. – Мужик сплюнул в угол. – Говорила, говорила, да я думал, врет. А потом раз – и нету.

– Что именно говорила?

– Да что трясет ее, – удивился мужик. – Пробирает дескать всю, аж душа не на месте. Зима-то не лучше осени выдалась.

«Плохо стало на промке, – говорила Зоя… И замерзают или умирают от болезни обычно там, где и прихватило. И потом не уползают».

– А потом Витьку не искали?

– Да чего там, вернется.

– Так не вернулся?

– Ну…

«Ну и не ждали. После того как нору-то обнесли».

– Значит, и выпить не с кем теперь? – сочувственно спросил Дмитрий, кивая на бутылки. – К слову, а как вас зовут? Я вот Дмитрий Владимирович.

– Евстахий Аристархович, – с достоинством ответил мужик. – Доктор химических наук. Стаканчики под кроватью. Дайте я сам…

«Надо же, какие светила зря пропадают на промке».

– Выпить не с кем, – продолжил доктор Евстахий, – это вы верно сказали. Потому что самое главное – не питие, но обряд его. Компания, извольте понимать. И огороды полоть не с кем. Бывает, с Леркой-с выйдешь на огород к Шитиковым, вдвоем за день на распитие заработаешь.

– К Шитиковым? Это те, что на углу?

– Нет, это те, у которых кусты Rosa canina знатные. Это мелкий шиповник, из его ягод замечательнейшая настойка получается. Так вот, мои дорогие Шитиковы весьма любезно позволяют его собирать. К тому же кусты хоть и колючи, но отдохновение приносят в тени изрядное. Если бы не эта девица с темными кудрями, что под кайфом любит читать лекции о морали, жизнь и вовсе хороша была бы.

– Лекции?

– Да-с. Лекции-с, – вдохновенно сказал Аристархович. – Аленушкой ее звали. Звали – потому как сгинула во тьме, будто и не было, в руках темного демона на «жигулях». Я как раз в кустах в вечеру лежал, отведавши настойки на лимоннике. Забористая вещь, гусарская-с. Продирает до кончиков ботинок, а от них обратно.

Демоны на «жигулях» в чаяния Дмитрия не входили. Более того, «жигули», конечно, были адской машиной, но раньше оккультные персонажи предпочитали колесницы. Или, на худой конец, крылатых крокодилов.

– Демон, да еще на «жигулях»? Вы приукрашиваете, Евстахий Аристархович.

– Отнюдь, голубчик. Демонов я отличу от любых иных. Особенно от ангелов и белочек. А это был именно демоном – высокий, сутулый, в капюшоне, глаза горят алым и крылья. И «жигули» красные, адские.

– Ого. Ничего себе. Ну и ну. Ух ты.

«Набрался он знатно. Хорошо еще, если вспомнит что-то, когда протрезвеет, а то пользы от таких показаний – никакой, потому что веры в них нет. Ну допустим, крылья – полы кардигана, хотя это ж убиться, так по жаре ходить. Но горящие глаза, когда там хорошо, если силуэт видно было? Красные «жигули» против закатного солнца-то?»

– И взглянул он на деву очами огненными, и сомлела она, – нараспев вещал тем временем бомж – доктор наук. – И утащил он ее в свою колесницу, лишь перстень на земле остался. И нашел тот перстень я, и пью теперь за упокой души ее!

Дмитрий, хоть стакан и взял, пить не стал. Во-первых, было боязно за здоровье.