Есть все основания предполагать, что к началу восстания А. Е. Коряков пользовался у тоболяков стойким высоким авторитетом, потому-то, покидая город, председатель исполкома именно Корякову передал управление «бесхозным» Тобольском, подкрепив, как уже сказано, оборонную мощь профсоюза четырьмя охотничьими ружьями с восьмью патронами к ним.

Надо было иметь огромный организаторский талант, великолепно знать жизнь города, иметь прочные деловые связи со многими людьми, чтобы при таком «вооружении» сохранить образцовый порядок в покинутом властями обывательско-мещанском Тобольске.

С первых дней захвата Тобольска повстанцами, Коряков подчеркнуто очевидно отмежовывается от Главного Штаба Народной Армии (так называли свое воинство повстанцы). Коряковский Совет даже выразил протест Штабу по поводу массовых незаконных арестов, введения комендантского часа, ущемления гражданских прав евреев. И замену Временного Городского Совета Крестьянско-Городским Советом Коряков объясняет недоверием Штаба.

Впоследствии, в своих показаниях следователю ГубЧК, Коряков утверждал, что Главный Штаб Народной Армии противостоял всем действиям и решениям ВГС, отклонял его кандидатуры на руководящие посты и т. п. Подчеркивая свою неприязнь к Штабу, Коряков на следствии характеризует Штаб, как «сборище кулаков-торговцев и попов». «Каким группам принадлежала руководящая роль во время пребывания в Тобольске восставших крестьян, сказать трудно, т. к. никакого организованного явления мнений этих групп не было и все, видимо, зависело от многих закулисных явлений».

Однако, если судить даже только по показаниям Корякова, на следствии, он настолько глубоко и детально знал все стороны деятельности Главного Штаба и его руководителей (военных и политических), что это убеждает в его тесной, постоянной, разносторонней связи с командной верхушкой восстания (Желтовский, Силин, Сватош, Гутников, Крупин, Замятин). Особенно крепкими и постоянными были связи Корякова с начальником Главного Штаба Н.И. Силиным.

Когда высший орган повстанцев – Гарнизонное Собрание 24 февраля решило упразднить Временный Городской Совет, заменив его выборным Крестьянско-городским Советом (КГС), Коряков тут же поддержал этот акт. На созванном им общегородском профсоюзном собрании вместе с уездбюро профсоюзов решение Гарнизонного Собрания было официально одобрено, для помощи избиркомам на все 18 избирательных участков города направлены уполномоченные профсоюза.

Притягательная черта общественной деятельности Корякова – открытость и гласность. О пятидневной работе Временного Городского Совета Коряков сделал пространные отчеты на первом заседании КГС и на собрании профсоюзов города. Он был на виду, действовал открыто и смело, ратуя за демократические принципы. И не случайно после его ареста в ГубЧК посыпались протесты и ходатайства- Тобольское отделение Всеработпрома в письме от 27 апреля 1921 года объявляет недоразумением арест Корякова и характеризует его, как «человека и гражданина ничем не запятнанной чести, широкой инициативы и безупречной идейности в деле служения демократическим слоям трудового крестьянства и рабочего класса...» За Корякова ходатайствует и заведующий Тобольским здравотделом врач Ясуков. Он бежал из Тобольска с Демьяновым, оставив в городе семью, которую Коряков спас от гибели.