— Этого-то я и боялся, потому и выпросил с вами свидание.

Мельхиор поставил свечку на пол, вышел и запер двери. Осмотрев окружающие меня предметы, я удостоверился в моих предположениях. Меня посадили в погреб, который давно был без употребления. Мельхиор вскоре возвратился со старухой, которая несла с собой ящик и шайку воды. Она обмыла меня, перевязала раны, потом вышла, оставив ящик.

— Вот вам пища и питье, — сказал он. — Но, мне кажется, лучше исполнить требования сэра Генри, нежели оставаться в этой ужасной яме.

— Положим, хоть и так, Мельхиор, но позвольте мне задать вам несколько вопросов. Как вы сюда попали и где Натте? Каким образом вы так унизились, что, оставив цыган, служите сэру Генри де Клер?

— Несколько слов растолкуют вам это. Я провел буйную молодость, и теперь, говоря откровенно, моя жизнь в его руках. Я не смел не явиться к нему по его требованию, и он теперь держит меня здесь.

— А Натте?

— Она со мной и здорова, хотя не совершенно счастлива в теперешнем ее состоянии; но что делать? Сэр Генри сердит, опасен, неумолим, я не смею его ослушаться. Советую вам, как другу, согласиться на его желание.

— Об этом надобно подумать, — ответил я. — Я не из тех людей, которых легко принудить. Чувства мои к сэру Генри вовсе не миролюбивы, и, сверх того, как мне знать, что Флита родственница его?

— Иафет, больше я ничего не могу сказать вам. Желал бы только, чтобы вы скорее выбрались из его рук.

— В таком случае, можете вы мне помочь?

— Не знаю.

— Значит, вы не тот Мельхиор, которого я прежде знал.

— Мы все подчинены судьбе. Долее я не могу здесь оставаться. В ящике вы найдете даже свечи, если не желаете быть в потемках. Прежде завтрашнего дня, я думаю, мне нельзя будет к вам прийти.

Мельхиор вышел, запер за собой двери, и я предался опять моим думам.

— Как легко будет меня тут убить, если ему это понадобятся, — подумал я. — Никто не проведает о моей участи.

Я засветил целую свечу чтобы не быть в потемках, когда проснусь. Но, верно, я спал очень долго, потому что, когда проснулся, свечка уже вся сгорела, и я опять был в темноте. Отыскав ящик и пошарив в нем, я нашел трут, высек огня и начал есть кушанье, принесенное старухой, оно было очень вкусно. Вино также было прекрасное. Я положил остатки опять в ящик. Тут дверь отворилась, и в погреб вошел Мельхиор.

— Как вы себя чувствуете сегодня, Иафет?

— Сегодня? — ответил я. — У меня всегда один день и одна ночь.

— Сами виноваты. Обдумали ли вы, что я с вами вчера говорил?

— Да, — ответил я, — я исполню его требование, и если он выпустит меня на свободу и докажет родство его с Флитой, то я ее отдам.

— Вряд ли он согласится на это, потому что в Англии вы можете на него пожаловаться.

— Даю честное слово, что не сделаю этого.

— Он не поверит.

— Следовательно, сэр Генри судит людей по себе, — ответил я.

— Вы не согласитесь на другие условия?

— Нет.

— Я передам ему ваши слова и принесу ответ завтра. Потом Мельхиор принес другой ящик, взял первый и не являлся до следующего дня. Теперь силы во мне опять возобновились. Я хотел сделать что-нибудь решительное, но с чего начать не знал и думал всю ночь. Поутру взялся за ящик; оттого ли, что пил много вина, или от чего другого, но я был в состоянии на все решиться, когда Мельхиор опять вошел.