— Я вам звонила. Вы говорили со мной недавно по видео.

— Угрозы ни к чему не приведут. Через секунду он нажал бы кнопку этого дурацкого кода и я выпалила:

— Я решила купить один из образцов.

— Э-э… о-о, — произнес Совэйсон. — О-о, — повторил он, обойдя меня так, чтобы свет неона падал на мое лицо. — Мадам, извиняюсь, но я не предполагал, что вы придете сюда после того, как оператор нас рассоединил.

Его прежняя неучтивость объяснялась полученным из-за меня нагоняем, а теперь он мог с помощью удачной сделки реабилитировать себя. Или он все же просто устыдился?

— А я вернулся, чтобы запереть, — сказал Совэйсон. — Я здесь мелкая сошка. — Он положил ладонь на дверную панель. Был он слегка навеселе. Дверь узнала его и отворилась со зловещим скрипом. — Проходите, прошу вас.

Он подумал, что я чудаковатая богачка. Почему богачка — это понятно. Ужасно, что это видно с первого взгляда. Чудаковатая — потому что сидела у двери в Новом Арборе, не зная наверняка, что кто-то придет ее запереть.

В фойе он щелкнул несколькими выключателями и вызвал лифт, глянув перед этим на ворота. Мы поднялись на торговый этаж и очутились в прохладном офисе, отделанном кожей.

Собственный блеф тем временем заставил меня похолодеть от ужаса. Я говорила себе, что еще не поздно отказаться, ведь я ничего еще не подписала, а устное соглашение нигде не зафиксировано. А если я все же заключу сделку, то, наверное, Деметре волей-неволей придется ее подтвердить. Может быть, это будет разумнее всего? Но как я ненавижу лгать, особенно по крупному.

Совэйсон сел на стул и выдвинул из стены поднос с напитками. Мы выпили. У нас обоих тряслись руки. Они не перестали трястись и после второй порции — он пил виски, я — лимонный джус. Очевидно, этот день выдался трудным для нас обоих. Он рассказывал мне про «Электроник Металз», но я почти ничего не запомнила. Как будущий покупатель, я должна была притвориться заинтересованной, и пришлось целиком сосредоточиться на этом. Хорошо, если я слышала одно слово из двадцати. Я все еще не могла поверить, что попала в это здание.

— Здесь у нас выставка товаров, — сказал он. — Я расслышала эти слова только потому, что интуитивно поняла: сейчас он будет показывать мне склад. — Я сам придумал, как высветить все преимущества трех типов. Соблаговолите пройти? — Он осушил стакан, поднял другой и взял меня за руку, показывая, как отползает в сторону одна из стен. — Простите меня, мадам, но вы оч-чень молоды.

— Мне восемнадцать. — Неужели я не тянула на двадцать?

— Прекрасный возраст — восемнадцать.

Теперь, когда я описываю все это, мне понятно, что он пытался приволокнуться. Он был стандартно привлекателен, вернее, соответствовал модному стандарту, и знал об этом. Он, наверное, думал, что было бы неплохо, если бы я втюрилась в него и стала осыпать деньгами. А тогда мне это и в голову не пришло.

— Знаете, по-моему, я догадался, какой из образцов вы выбрали. Она настоящая искусница в доастероидных восточных танцах — одна из серии женских золотых образцов. Но поговорите — сами увидите.

Он догадывался, что мне не было восемнадцати. При всех своих заигрываниях он считал меня невинной, если только не К-3. Как мне теперь сказать ему, преодолев все преграды, что я выбрала мужского робота?

Пугливо остановившись от его услужливой руки, я сама вошла в помещение, расположенное за приемной. Мы очутились в большой комнате без окон, с потолка лился мягкий свет, пол был отполирован.

— Не заходите за красную линию, — сказал Совэйсон.