|
Но это ложь. Сегодня, когда я проснулась, то внутри ощутила такую пустоту, с которой никогда не сталкивалась. Она подавляет меня. Мне кажется, что я его теряю. Ничего не понимаю, Сиен, я делаю так, как он просит, пытаюсь быть понимающей и не лезть лишний раз в его мысли, но всё становится только хуже и хуже. Он меняется, а я нет. Порой мне даже думается, что он больше меня не любит. Сегодня мне страшно, ведь я понятия не имею, где он сейчас и что делает. Он не пишет, приходит, молчит и просто обнимает. А затем снова тишина, – выбираю розовый костюм для завтрашнего дня и обхожу Сиен.
– Ему сложно, Мира. Я не представляю, как можно это терпеть и идти против своей воли, подчиняясь жестокости, которую он так ненавидит. Горько усмехаюсь, вешая костюм на дверной крючок в ванной. – Это я понимаю, но с подчинением Карстену он становится отчуждённее, и… мне трудно это объяснить. Но я чувствую, как мы отдаляемся друг от друга. Я для него словно уже практически забытое воспоминание, к которому он возвращается вынужденно. Я не знаю… а говорить он не хочет. Я не понимаю его и больше не уверена ни в чём. Но это не значит, что я брошу его. Моя задача поставить Рафаэля во главе братства, и я это сделаю. А дальше… может быть, мы давно уже поставили точку в отношениях, а сейчас просто тянем время и ищем причины, по которым мы должны быть вместе? Что то вроде оправдания его вины за то, что он сделал со мной. Мне это напоминает ситуацию с Оливером, и от этого становится жутко. Вероятно, такая, как я, не создана для чего то возвышенного. Любовь для меня лишь мечта, которая никогда не исполнится. – Мира… – Да да, я нагнетаю, но в данный момент ничего другого внутри меня нет. Я даже свыкаюсь с мыслью, что потеряю его скоро. Я горюю и хороню внутри себя те минуты, когда он был моим. Единственное красивое воспоминание было в самом начале. Вот здесь. В этой комнате. Мы пили шампанское, и он признался, что прототипом главной героини была я. Всегда я. Это лучшее, что я слышала от него за всё время. Я не беру в расчёт слова о любви, потому что перестаю в них верить, – передёргиваю плечами и оборачиваюсь к Сиен. – Сохранить отношения в такой ситуации очень сложно. – Ага, сказала мне девушка, сбежавшая от родителей парня, ради которого вызубрила стратегии игр, – хмыкаю я. На лице подруги появляется слабая улыбка. – У каждой пары свои проблемы, Мира. Для кого то они незначительны, но для нас представляют собой огромную непроходимую тропу. Дай ему время. Порой приходится отпускать, чтобы потом увидеть, вернётся ли он, или же твои чувства тебя подвели. – Это страшно. Снова проходить через боль, когда её и так очень много. Снова ненавидеть себя за доверчивость и слабость. Снова бояться всех и быть одинокой среди чужих улыбок и смеха. – Но и цепляться за человека нельзя, Мира. Любовь – это не вынужденная хватка за руку другого человека из за страха быть одной, это взаимные объятия, в которых мы находим покой, что бы вокруг нас ни происходило. – Разве люди не держатся друг за друга? Держатся, и это изначально смертельно опасно. Ты держишься за меня, и стала моей слабостью. Я думаю, что любовь – это самое жестокое преступление в мире, и она подвластна лишь сумасшедшим. Я устала, хочу поспать. Завтра тяжёлый день, – отвожу взгляд, закрывая эту болезненную для меня тему. Сиен поднимается с кровати и подходит ко мне. – Пусть любовь и преступление, но дружба нет. Я у тебя всегда есть, и Белч тоже. Мы будем рядом, – киваю ей, желая, чтобы она поскорее оставила меня одну. Мне плохо. В моём сердце пасмурно и очень дождливо, и я не полностью могу понять причину этого. Может быть, сердце уже уверено в том, что счастливой сказки для меня не будет. «Хеппи энд» бывает не у всех историй, и, видимо, это мой случай. |
