Отдельной кучкой на красивых лошадках столпилось начальство: маршал, герцог и какой-то главнюк-священник. Шарахнуть по ним и битве конец? Я вытащил бластер из кобуры и прицелился. Увы, для ручного далековато, надо ставить импульс на максимум. Но тогда увидят красную молнию из леска, демаскирую фланговую засаду, ладно, обождем расфуфыренного придурка, который нам милостиво предложит сдаться. Щазз, сразу лапы вверх!

Тут прорезался Родригес. Он просмотрел анализ разговоров лягушатников. Хреново, оказывается. Против нас отнюдь не война, а крестовый поход. Попы взвели лопоухих, что мы — посланники Сатаны, каждый погибший в бою с сатанистами автоматически имеет прощение грехов и VIP-апартаменты в раю, вроде как в исламском газавате. Врага приказано в плен не брать, на месте кончать, себя не жалеть, велика Франция, а отступать некуда, позади Париж, все как один в едином порыве. Всегда не любил замполитов-идеологов, паразитов войны, но тут вообще возненавидел до колик. Ладно, у вас слова — у нас винтовки, посмотрим.

Принял решение кончать верхушку не мешкая, но не успел. Грохнули пушки, конная лава рванула вперед, закрывая собой лягушатское руководство.

Пукнули наши мортирки, тут с позиций первого батальона без приказа понеслась радостная пальба. Лично урою Ойгена, если выживет! И наши из-под лесочка тоже пах-пах. Рано, блин! Кричу Родригесу, давай, завыли ракеты, две или три точно в гущу французов, остальные вообще хрен знает куда, а одна прямо в наш лесок, грохнуло, на голову посыпалась хвоя, заорали убитые и раненые, ну, в смысле убитые орали, еще когда они только были раненые. Весь план в задницу.

Уланы несутся, только комья грязи из-под копыт. Кони падают под пулями, на них налетают задние, спотыкаются, переворачиваются, всадники ломают шеи, красотень. Но многие, слишком многие прорываются к шеренге мушкетеров.

Лихорадочно навожу беспилотник, чтобы сбросить ракетку на командующего. Ракетка всего одна, она на вес бриллиантов. Пока командую БПЛА, в атаку кидается пехота. Думаете, как в головизоре, строевым шагом под грохот барабанов? Хрен угадали. История пошла уже как-то иначе. Маршал, сукин кот, прознал о скорострельном оружии и бросил пушечное мясо бегом.

Фанатики побежали, будто им зад намазали перцем. И все на нас, тысячи и тысячи. Багинеты засунули в дуло мушкетам, получились штыки. Часть с пиками бежит, как с шестами для прыжков в высоту. Наши стреляют залпами. Экономно, короткими очередями, тактакают пулеметы. Мои в замешательстве. Я их наставлял, что лягушатники после первых потерь побегут как всегда. А те прут, камикадзе хреновы, как русский пьяный штрафбат с заградотрядом на холке, пачками падают, но бегут, и уже близко.

Тем временем французы успели перезарядить пушки и со всей дури влупили по холмам, где первый и второй батальоны. Сразу пальба оттуда стала реже. Потом еще вдарили, и на холмы тоже повалила пехота.

Наконец, вывел БПЛА на командующих, грохнуло, но уже поздно. Гадский маршал сделал свое дело, грамотно ввел полки в бой. А далее уже командуют только на расстоянии крика, не скажешь полкану по рации, «березка, я — дуб, дуй на высоту 121», нет у них раций. За орудиями остался только небольшой резерв и обоз.

Отстреливая мушкетеров в упор, непросто по тактическому компу одновременно отследить события на других участках. Когда уланы приблизились, Родригес быстро перестроил своих в коробочки, ощетинившиеся штыками. Вот только уланская пика длиннее. Строй смялся, и правильная оборона распалась на множество индивидуальных схваток, где лошадник, специально заточенный на борьбу с пешими, имеет явное преимущество, а тут еще и численное. Какой я козлина, ну почему не позволил им взять хотя бы две сотни пик?

Прострелил глаз очередному, голова дернулась назад, но он в последнем порыве упал в мою сторону, пытаясь в смерти хоть оцарапать мне сапоги.