|
- Я ей верю. - Я тоже люблю ее! - поспешил заверить Краузе. - Похоже на правду, - согласился Леманн, пронзив его цепким взглядом. - Лотта уверила: вы не знали, чья она дочь. Я сомневался, но теперь вижу: она права. Это хорошо характеризует вас, Краузе. Я человек простой, богатства достиг трудом, поэтому ценю в людях честность. Лотта сказала: вы ищете работу. Я могу предложить ее. Но мундир придется снять… - Я ничего не умею! - смутился Эрвин. - Меня учили воевать… - Большое поместье - это большое хозяйство. Бывший ротный командир сможет управлять сотней работников. Или я не прав? Краузе горячо подтвердил, что господин Леманн абсолютно прав и, не вне себя от радости, побежал разыскивать Лотту. Через месяц они объявили о помолвке, через полгода поженились. Это были счастливые двадцать лет. Появление в Германии фюрера не слишком огорчило Краузе - хватало других забот. Даже с началом польской войны он не озаботился: вермахту хватало молодых, честолюбивых офицеров, а ему шел сорок пятый год. Но перед восточной кампанией о нем вспомнили… Влияния тестя не хватило, чтоб уберечь Краузе от мобилизации, но престарелый Леманн сумел выпросить зятю место в тыловой части. Он поступил мудро. Дорога на Восток была усеяна могилами поседевших гауптманов, которых Германия забыла в 1920м и вспомнила, когда фюреру понадобилось пушечное мясо. К счастью, не только оно. Германия захватывала территории и города, ими следовало управлять. В маленькие и большие города хлынули районные и окружные комиссары, все они были питомцами НСДАП. Краузе в партии не состоял, но Город находился в тылу действующей армии, комендантов здесь назначал вермахт… Грохот сапог оторвал Краузе от воспоминаний. Клаус показался в двери и сделал подобострастный вид. - Где ты шлялся, болван? - буркнул гауптман. - Подавай умываться! Клаус исчез и появился с тазиком и кувшином. Он аккуратно наполнил таз подогретой водой, затем сходил за бритвой. Через пять минут умытый и чисто выбритый Краузе застегивал мундир. - Что на завтрак? - спросил, все еще демонстрируя недовольство. Комендант не должен ждать своего денщика. - Смею просить господина гауптмана погодить с завтраком, - ответил Клаус. - У ворот дожидается русский. Он просит принять его. - Я должен делать это натощак? - разозлился Краузе. - У русского большая корзина с продуктами, - невозмутимо сказал Клаус. - Я видел там яйца, шпик, коровье масло и глиняный кувшинчик со сливками. Русский уверяет: они свежие. - Так хорошо знаешь русский язык, что понял это? - все еще сердито сказал гауптман. - В этом нет нужды. Русский говорит понемецки… Сливки были свежими. Краузе понял это сразу. В поместье Леманнов он каждое утро лил в чашку густую белую жидкость и навсегда запомнил, как выглядит только что сепарированное молоко. Вкус русских сливок был такой же: горьковатый, маслянистый. Краузе физически ощущал, как густая жидкость, проходя пищевод, растекается по стенкам желудка, гася боль… Краузе промокнул губы салфеткой и обернулся. Русский и Клаус стояли у порога. - Гут! - не сдержался гауптман. Клаус довольно ухмыльнулся, русский вежливо наклонил голову. - Прошу господина коменданта попробовать другие продукты, - сказал он понемецки с еле заметным акцентом. - Все свежее, лучшего качества. - Потом! - махнул рукой Краузе. Денщик подскочил и забрал корзину. Русский остался. Краузе сделал жест, чтоб подошел ближе. Русский повиновался. Остановившись в двух шагах, он смотрел на коменданта, ожидая, когда хозяин заговорит. Краузе, не спеша, рассматривал гостя. Русский был молод, не старше тридцати. |
