|
Обычно считается, что обряд разувания, равно как и удар плетью, символизирует признание покорности женщины мужчине. Но возможно, здесь мы имеем дело с неким комбинированным обрядом: казака, которого посвящали в атаманы, трижды хлестали нагайкой в знак его полного подчинения устоям и законам казачьего войска. Удар плеткой в таком случае означал, что новобрачную принимают в род мужа, что она клянется подчиняться его устоям и законам. Ну а снятие обуви — чисто магический обряд, призванный сохранить верность молодожена семье. В мещерских селах существует обряд на гулящего мужа: женщина произносит над обувью неверного заговор, в котором есть слова: «Вам, сапогам, на грех не ходить, дорогу к [имя разлучницы] забыть».
Второй день Этот день брачующиеся по краткому чину, как и первый, проводят в доме невесты. Утром новобрачного провожают в баню, а после помывки устраивается застолье — «иногда с новобрачной за общий стол и с гостьями, а иногда и отдельно»; затем молодой с поезжанами отправляются в подклеть, где «забавляют их веселые люди». Может быть, именно такое представление описал Якоб Ульфельд в 1578 году: …разыгрывали комедии на свой лад, часто среди представления они обнажали зады и показывали всем срамные места тела, вставали на колени и поднимали зад кверху, отбросив всякий стыд и робость. <sup>Русская свадьба. Литография Антона Абрамова. 1866. Российская государственная библиотека</sup>
Новобрачная же находилась у матери, пока супруг, после того как уедут гости, не позовет ее ложиться спать. Полный чин предлагал молодому начать день с бани, а затем отправиться с визитом к тестю. При этом большое внимание уделялось сохранению невинности новобрачной: А с утра пораньше после бани едет дружка к тестю да к теще с кашею, которую в подклети подносили новобрачному, вместе с сорочками брачной ночи, и привозит эти сорочки за материнской печатью. Иногда оказывалось, конечно, что невеста «не сохранила своего девства». В таком случае, пишет Николай Костомаров, «общее веселье омрачалось»: Посрамление ожидало бедных родителей новобрачной. Отец мужа подавал им кубок, проверченный снизу, заткнув отверстие пальцем; когда сват брал кубок, отец жениха отнимал палец и вино проливалось на одежду при всеобщем поругании и насмешках, и тогда самая печальная участь ожидала в будущем их дочь в чужой семье. Он тут же оговаривается, что такое происходило редко, поскольку девушек отдавали замуж в раннем возрасте; а если и случалось, то чаще новобрачный «отцу и матере за то пеняет, потиху».
Третий день Третий день тоже начинался с бани для новобрачного. После нее, попировав немного, новобрачный и поезжане отправлялись к тестю: «…тут наступает дележка, драгоценности и одежды из приданого смотрят, и сколько какая драгоценность или какое платье стоит — отмечают, когда же разделят все и подпишут рядную, этими рядными грамотами обмениваются». Затем все ехали к теще, где ждала разнаряженная новобрачная и был накрыт стол с фруктами и вином. Завершался третий день опять столованием и заздравными чашами. Тесть благословлял зятя и дарил ему «что захочет». Наконец мать и отец благословляли на прощание свою дочь, и молодой увозил жену к своим родителям. …А у них к тому времени собрались уж все родственники, все гости и гостьи. Новобрачный должен весть впереди себя послать, а когда приедут — новобрачный со всем своим поездом подходит к отцу челом бить, а новобрачная — к матери его. Там снимут с себя дорожный наряд и нарядят их по обычаю, и когда оденут — приходит отец, спрашивает сноху свою о здоровье и целует, а она подносит платок, свекровь же и гостий приветствует волосниками. <sup>По Константину Маковскому. |
