|
Она сотни раз приходила сюда играть, но сейчас не смотрела по сторонам. Она продолжала разговаривать сама с собой. - Как так получается, что взрослые все дневные часы проводят за игрой в карты? Она ничего другого и не делает. Ей и в голову не придет помочь бедной Матильде, она уже старенькая, а должна заниматься всем. Есть, конечно, еще Ольга, горничная, но та приходит только четыре раза в неделю и только по утрам. Похоже, она серьезно больна и не знает этого. Она продолжала шагать. Ей хотелось уйти от виллы далеко-далеко. Она не задумывалась над тем, что же будет потом. Был ли это способ наказать мать? Теперь она шла по незнакомым улицам, и каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что находится на берегу озера в Уши. Она села на пустовавшую скамейку. И вот тогда у нее и хлынули из глаз слезы - теплые, очень соленые, сопровождавшиеся редкими всхлипываниями. У нее не было платка, чтобы вытереться. На ней красовался фартук, который она надевала на вилле. - Что с тобой, девочка? Дама показалась ей старой. Почти все взрослые в ее глазах были старыми, включая отца и мать. - Ничего, мадам. - Ты тут с кем-нибудь? - Нет. - Живешь в этом квартале? - Нет. - А ты знаешь, где ты живешь? - На авеню де Жаман. - И ты пришла оттуда пешком? - Да. - Твои родители знают, что ты здесь? - Я им не сказала, что ухожу. - Куда же ты собиралась идти? - Не знаю. Все равно куда. Мне очень сильно попало от мамы. Я захотела наказать ее. - Пойдем, я отвезу тебя домой Она взяла ее за руку и повела к выстроившимся в ряд такси. - Какой номер дома на, авеню де Жаман? - Это вилла, которая называется "Две липы", но там есть только одна. Дверь открыл отец, так как жена сообщила ему о происшедшем. Сама же она была занята тем, что прочесывала улицы этого квартала; то же делала и Матильда. - Благодарю вас, мадам. Признаюсь, я очень беспокоился... - У вас очень умная дочь, очень умная. Она помнила не только слезы, но и слова, которые были тогда произнесены. Отец заключил ее в объятия, чего он почти никогда не делал, и поцеловал. Первой возвратилась мать. - Одиль вернулась? - Она играет у себя в комнате. Ее привела очаровательная старая дама. Сейчас лучше не подниматься наверх и ни о чем не говорить с ней... Прошло так много времени, а она еще помнила свои слезы, и вот плакала, как когда-то давно, - голая, в объятиях голого мужчины, которого несколько часов назад не знала. - Не обращайте внимания. И она повторяла себе: "Это в последний раз..." Он полез в ящик комода за носовым платком, чтобы вытереть ей слезы, и шутя бросил фразу: - Заодно можете и высморкаться. Чуть позже он возобновил свои ласки, и она уже больше не плакала. Ей было хорошо. Тело ее расслабилось. Она ни о чем не думала. Ей бы хотелось до самого утра оставаться в постели с этим высоким, таким молодым и симпатичным парнем. |
