|
Они двинулись по бульвару Сен-Мишель; кишащие людьми террасы были ярко освещены. Одиль с жадностью и наслаждением смотрела на это зрелище, как будто была незнакома с ним. Время от времени, когда она делала какое-нибудь резкое движение, то ощущала дергающую боль в запястье, но она не была по-настоящему сильной. Нельзя сказать, чтобы они говорили без умолку. Это даже не было разговором в чистом виде. Один из них произносил фразу, а другой отзывался на нее. Затем большую часть времени они шагали молча. - Я всегда знал, что ты не останешься дома. - Даже когда я была маленькой? - Я это понял, когда тебе исполнилось лет десять-двенадцать. Ты очень рано повзрослела. - Это недостаток? - Нет. Тебе не кажется, что сейчас уже довольно поздно и тебе пора спать? - Ты забываешь, что я ужасная девица. Дойдя до угла улицы Гей-Люссака, они повернули назад. Они держались за руки, а Боб напевал. - Боб, ты ведь любишь меня? - Да. - За что? - Мне было бы трудно тебе ответить. - Я невыносимая, да? - Когда тебя знаешь, нет. Он вспомнил о студенте-медике. Ему не хотелось причинять боль сестре, а также отнимать у нее надежду. Вот почему он добавил: - И когда тебя совсем не знаешь - тоже. - Если я правильно поняла, то опасна середина. - Одиль, ты восхитительная девушка. У тебя лишь один враг. - Кто? - Ты сама. Он вел ее к свободному столику на террасе. - Мы сейчас выпьем по последнему стаканчику и спокойно отправимся спать. - Уже? - А что тебе сказал твой студент? - Да, мне лучше отдохнуть. - Ну а если серьезно, когда ты думаешь приехать в Лозанну? - Примерно через неделю, если с рукой все будет хорошо. - Ты пробудешь с нами какое-то время? - Не думаю. Может, денька два? Пока не соберу вещи. - Мне по-прежнему следует отдать твою гитару? Этот вопрос ее немного смутил. - Нет. Я, наверное, возьму ее с собой. Гитара-это как раз то, что у меня неплохо получается. И потом, ведь я играю только для себя. - Мама придет в ярость. - Знаю. Но папа поймет. Он тоже, наверное, давно догадался, что однажды я уеду. А знаешь, ведь Альбер прочел многие из его книг. - Меня это не удивляет. Они сидели так еще с четверть часа, расслабленные, не испытывая потребности говорить только ради того, чтобы не молчать. - Меня поражает число людей, сидящих в одиночестве за своими столиками. Он не стал ей говорить, что через одну-две недели ее ждет такая же участь. - В путь. Он отвел ее назад в гостиницу. - Спокойной ночи. Боб. - Спокойной ночи, Одиль. Она смотрела, как он шел, широко ставя ноги. Ей было тяжело терять его. Правда, в Лозанне они с ним виделись только за столом. |
