|
В чем же отличие этого семейства? Что привело их из тихого Коптоса сюда, в Мемфис? Если скука, то почему они не отправились прямиком в Пи-Рамзес? Если Табуба лелеет честолюбивые планы относительно будущего Хармина, такой выбор был бы наиболее естественным, поскольку она сама – смелая, с прекрасными манерами – не осталась бы незамеченной в нужных кругах. Надо ее спросить, может быть, она захочет, чтобы я представил ее сына своему отцу, возможно, при дворе найдется для него какая-нибудь небольшая должность, где он смог бы проявить себя, а потом продвигаться дальше благодаря собственным усилиям и талантам. Ввести молодого человека в этот круг – вот что ему необходимо. Но пока еще не настало подходящее время. – Хаэмуас не желал выступать в роли покровителя. Ему не хотелось, чтобы Табуба думала, будто он пытается заслужить ее расположение. – Хотя это, возможно, не так уж далеко от истины», – мрачно заключил Хаэмуас.
Одолевавшую его проблему разрешил Гори. Он начал с отцом этот разговор, едва пошла вторая неделя месяца тиби. Дождавшись, когда Хаэмуас закончит диктовать письма, как он делал это каждое утро, Гори вошел к нему в кабинет легкой, непринужденной походкой и устроился, по своей привычке, на краешке стола. – Сегодня пришло письмо от твоей бабушки, – сообщил ему Хаэмуас. – Тон вполне жизнерадостный, но ее писец добавил в конце свитка пару строк от себя. Ее здоровье ухудшается день ото дня. Гори нахмурился: – Мне жаль, что ей хуже. Значит, ты скоро поедешь на север? – Сейчас не поеду. О ней заботятся со всем возможным тщанием, а ситуация, по моему мнению, пока не достигла критической точки. Мысль о том, что в Дельте придется провести несколько лишних недель, вселяла в душу Хаэмуаса неодолимый ужас. Он сам казался себе пойманным в силки кроликом. Сейчас он мог думать только об одном – чтобы ничто не мешало ему развивать свои отношения с Сисенетом и его сестрой. К подобным мыслям неизбежно примешивалось ощущение вины, но Хаэмуас постарался успокоить себя тем, что, если бы состояние матери по-настоящему внушало серьезные опасения, писец выразился бы более ясно. Гори вздохнул. – Многие говорят о ней с благоговением, – тихо произнес он. – Должно быть, в ней воплотилось все то хорошее и прекрасное, что люди ценили в дни ее расцвета. Так печально стареть. Ты согласен, отец? Хаэмуас окинул взглядом идеально развитое мускулистое бедро, плоский втянутый живот, широкие плечи и прямую спину сына. Гори слегка улыбался, глядя на отца; в его глазах, обрамленных длинными черными ресницами, играли лучи света, в уголках чувственно изогнутого рта собирались мелкие складочки. – Печально, если прожитые годы прошли зря, – сухо заметил он. – А жизнь Астноферт прошла не напрасно. Вот что хочу сказать по этому поводу, Гори. Тебе уже девятнадцать, скоро исполнится двадцать. Ты – царевич, член правящей династии. Не кажется ли тебе, что пришло время подыскать себе жену? Улыбка сошла с лица Гори. Густые темные брови удивленно приподнялись. – Но ведь я подыскивал, отец! – запротестовал он. – С молодыми девушками мне скучно, а те, что постарше, такие некрасивые! И что я должен делать? – Позволь нам с матерью найти тебе достойную пару, а потом сам подбирай себе гарем. Я говорю серьезно, Гори. Женитьба является важной обязанностью для члена царской семьи. Гори фыркнул: – Да, я знаю. Но вот смотрю я на вас с матушкой и вижу, как хорошо вам вместе, как твои наложницы скучают в одиночестве, потому что ты редко их навещаешь. Так и мне хочется надеяться, что я тоже встречу женщину, которая сможет по-настоящему разделить мою жизнь, а не просто вести хозяйство у меня в доме. Так что в некотором смысле ты подаешь мне плохой пример! Хаэмуас натужно улыбнулся. |
