А какое участие принимал во всем этом д'Артаньян? Понятно, что все эти утонченные жестокости весьма далеки от веселых кавалькад, описанных добряком Дюма. Все эти грабежи, убийства гражданского населения кажутся отвратительными нашим чувствительным сердцам. Но зачем обманывать себя, веря, что мушкетеры были добродетельными ангелами или паладинами, подобно тем героям, которых мы находим в рыцарских романах? XVII век был суров, жесток к слабым и к неудачникам. Д'Артаньян, несомненно, принимал участие в жестоких репрессиях, обрушившихся на всю провинцию Виварэ. Вместе с тем он не мог быть замешан во все эти злоупотребления и ужасы. Дело в том, что 10 августа он уже покинул Обенас, в котором не хватало воды, и разместился в Вильнев-де-Берге. Спустя несколько дней он уже был на пути в Сен-Жермен вместе с войсками королевского дома. Систематическое разграбление области по приказу жестокого Лебре началось – а нам так и хотелось на это надеяться! – уже после его отъезда.

Глава XVII. Лозен

В среду 25 ноября 1671 года около 6 часов вечера карета капитана лейб-гвардии Его Величества г-на де Лозена, скрипя осями, проехала через главный въезд в замок Сен-Жер-мен. Фаворит короля вернулся из Парижа, куда ездил покупать драгоценности для г-жи де Монтеспан. Под приветствия стоящей на посту охраны он легко взбежал по большой мраморной лестнице и закрылся в своей комнате.

Спустя несколько минут капитан дежурного поста гвардии г-н де Рошфор в сопровождении майора г-на де Форбе-на и множества солдат с факелами в руках подошел к его апартаментам. В дверь громко постучали. Лозен открыл и увидел своего коллегу Рошфора.

– Его Величество приказал мне забрать твою шпагу, – мрачным тоном сообщил он. – Можешь поверить, мне это неприятно. Однако ты должен подчиниться и следовать за мной.

– Что?! Ты пришел меня арестовать?! – восклицает потрясенный Лозен, отпрянув, как от удара.

В ярости он ломает свою шпагу и бросает ее на землю. Гвардейцы тотчас хватают придворного, врываются в его комнату и пытаются открыть дверь маленького соседнего кабинета. Лозен решительно отказывается дать им ключ.

– Там нет ничего, что было бы важно для королевской службы.

– Сопротивление тебе не поможет, – настаивает Рошфор.

Но тот упорствует:

– Там только мои личные вещи. Я ни за что не позволю вам на них смотреть.

Рошфор жестом приказывает своим людям ломать дверь. Ящики бюро Лозена открывают свои секреты: любовные письма, «бесчисленные портреты, изображения в обнаженном виде, одно – без головы, другое – с выколотыми глазами», – это портреты его кузины Екатерины-Шарлотты Монакской – «длинные и короткие локоны, снабженные этикетками, дабы избежать путаницы» (г-жа де Севинье).

После этого гвардейцы окружают арестованного и ведут его в комнату г-на де Рошфора на другой стороне двора, где его ожидает лейтенант гвардии г-н де Шазерон. Можно себе представить изумление придворных сплетников при виде королевского фаворита в подобном сопровождении. Возможно ли? Люди с удивлением оборачиваются, таращат глаза, перешептываются, посмеиваются...

Спустя два часа в Люксембургском дворце старшая Мадемуазель, которая, как всем было известно, в прошлом году стала законной сожительницей этого удивительного персонажа, ужинала в компании многочисленных друзей. К г-же де Ножан, сестре Лозена, подошел слуга и прошептал ей на ухо несколько слов. Она побледнела, однако дождалась конца ужина, прежде чем тихо сообщила невероятную новость своей соседке за столом г-же де Фиеск. Мадемуазель, ничего не знавшая о разыгрывающейся драме, была в веселом расположении духа. Графиня де Фиеск сопровождала ее в ее комнату.

– Господин Лозен... – начала она.

Принцесса подумала, что тот вошел в ее комнаты через гардеробную.