|
Великий Князь, Бояре и народ с великою честию встретили Киприана в Котлах, радуясь, что Глава всего Духовенства Российского снова будет обитать в Московской столице и зная уже личные его достоинства. В самом деле, сей Митрополит имел жаркое усердие к Вере и нравственность непорочную, строго судил неправды Епископов и не дозволял им противиться власти Княжеской. Так он справедливо наказал Епископа Тверского, Евфимия Вислена, обвиняемого Князем, Духовенством и народом в разных беззакониях; свел его с Епископии и велел ему жить в келье Чудова монастыря; а Епископа Туровского, Антония, в угодность Витовту лишив и сана Святительского, отняв у него белый клобук, ризницу, источники и скрижали, заключил в Симоновской обители. Другой Епископ Литовской России, Савва Луцкий, (в 1401 году) призванный на Собор девяти Архиереев в Москве, долженствовал отказаться от своей Епархии: вероятно, также имев несчастие заслужить гнев Витовтов. Мы говорили о судьбе Архиепископа Новогородского Иоанна, около трех лет сидевшего в монастыре Николаевском единственно по негодованию Великого Князя на сего ревностного ходатая прав Новогородских. Действуя всегда согласно с пользою или волею государственных Властителей, Киприан сохранил под своим начальством Епархии южной России и был отменно любим Василием Димитриевичем. Мы должны упомянуть здесь о грамоте, будто бы данной Киприану сим Государем на суды церковные и внесенной в некоторые новейшие летописи, с прибавлением, что она выписана из старого Московского Номоканона. В ней сказано: «Се аз Князь Великий Василий Димитриевич, размыслив с отцем своим, Митрополитом Киприаном, возобновляю древние уставы церковные прадеда моего, Св. Владимира, и сына его, Ярослава, согласно с Греческим Номоканоном… В лето 6911» (1403). Сии два устава, мнимый Владимиров и Ярославов, суть явно подложные: мог ли благоразумный Василий Димитриевич верить их истине? Мог ли сам Митрополит предложить Государю законы столь нелепые, по которым надлежало платить за бранное слово, сказанное женщине, во сто раз более, нежели за гнуснейшие преступления и злодейства? Киприан славился не только благочестием, но и дарованиями разума. Уважаемый Константинопольским Духовенством, он был призван им на Собор, чтобы торжественно низвергнуть беззаконного Патриарха Макария, и вместе с знаменитейшими Греческими Святителями подписал имя свое на свитке Макариева осуждения . Любя уединение, он жил большею частию вне Москвы, в селе Голенищеве, между Воробьевыми горами и Поклонною, где, наслаждаясь приятными видами и тишиною, переводил книги с Греческого и сочинил житие Св. Петра Митрополита, в коем, говоря о себе весьма скромно, описывает виденные им мятежи и бедствия в Греции. Как ревностный учитель Веры, он имел удовольствие обратить трех знаменитых Вельмож Ханских: Бахтыя, Хидыря и Мамата, которые выехали от Орды в Москву и, просвещенные его беседами, захотели креститься. Сей торжественный обряд совершился на берегу Москвы-реки, в присутствии Великого Князя и всего Двора, при колокольном звоне и радостных восклицаниях бесчисленного народа. Москвитяне плакали от умиления, видя древних гордых врагов своих смиренно внимающих гласу Митрополита, и веселились мыслию, что торжество нашей Веры предзнаменует и близкое торжество нашего отечества. Названные именами трех Святых Отроков, Анании, Азарии и Мисаила, сии новокрещенные ходили вместе по городу, дружелюбно кланялись народу и были им приветствуемы как братья. — Уважаемый и любимый, Киприан скончался в маститой старости, за несколько дней до смерти (в 1406 году) написав грамоту к Василию Димитриевичу, ко всем Князьям Российским, Боярам, Духовенству, мирянам, благословляя их и требуя Христианского прощения. Архиепископ Ростовский, Григорий, читая оную вслух над гробом его в Успенском соборе, произвел общее рыдание. С того времени все новейшие Митрополиты Московские списывали сию грамоту и приказывали читать ее на своем погребении.
Преемником Киприановым был (в 1409 году) Фотий, Морейский Грек, который знал хорошо язык Славянский, хотя обыкновенно писал имя свое по-Гречески: муж разумный и добродетельный, как говорят Летописцы, но весьма несчастливый в своем церковном правлении. |
