— Ты уверена? — мягко спросила ее Фэнси. — Я знаю, что тебе страшно, но по дороге к Уоллесам тебе ничто не угрожает, и до них недалеко.

Фортуна снова кивнула.

— Хорошо. — Фэнси отпустила руки сестры и выдавила из себя улыбку, которая, как она надеялась, должна была обнадежить девушку. — Мы оседлаем Токаху. Он быстро отвезет тебя туда.

Вместе они пошли в конюшню, захватив по дороге ждущую у крыльца кобылу, еле перебиравшую копытами после долгой поездки. Фэнси помогла сестре оседлать мерина. Вскочив в седло, Фортуна пришпорила коня и умчалась по направлению к ферме Уоллесов.

Стараясь унять дрожь в руках и успокоиться, Фэнси расседлала кобылу, насыпала ей овса и налила воды. Она изнывала от тревоги за Йэна, своего шотландца, и за сына.

Немного придя в себя, Фэнси подумала о сестре, о бессвязных словах, слетавших с ее губ. Фортуна заговорила впервые за девять лет. Фэнси грустно подумала, что при других обстоятельствах она бы плакала от радости.

Сейчас же она смахивала с ресниц слезы горя и страха.

— Господи, пусть с Ноэлем будет все в порядке, — молилась она. — И пожалуйста, пожалуйста, не дай Роберту убить Йэна. Пожалуйста…

* * *

— Накали нож.

Эти слова донеслись до Йэна сквозь пелену боли и забытья. Он пытался пошевелиться, но не смог. Призвав на помощь все свои силы, он приготовился к борьбе. В его сознании проносились яркие образы. Люди. Лошади. Звук выстрелов. Ноэль, упавший на землю…

— Он очнулся.

Йэн не узнал второй голос, но первый, без сомнения, принадлежал Роберту Маршу.

— Нож готов?

— Еще нет. Еще пару секунд.

— Проклятье, я не собираюсь стоять здесь всю ночь.

— Не понимаю, почему бы вам просто не убить его.

— И потерять сильного работника? — возразил Марш. — Нет, я хочу видеть, как он надрывается на моих полях. Я покажу этому каторжнику его место.

Йэн лежал не шевелясь. Он не хотел доставить Маршу удовольствие видеть, как он борется с болью. Кроме того, бок болел так, словно его рвала на части свора собак. Любое движение могло причинить еще большую боль.

Когда сознание его немного прояснилось, Йэн понял, что лежит в лошадином стойле, в конюшне. Немного приоткрыв глаза, он увидел, что конюшня служит одновременно и тюрьмой, несомненно, для мятежных рабов. Его лодыжки были прикованы цепью к стальному кольцу, прикрепленному к стене. Руки были связаны над головой веревкой.

Сосредоточившись на источнике самой сильной боли, Йэн опустил глаза вниз и увидел пулевую рану на боку.

Раздался скрежет металла, где-то поблизости зажгли огонь. Совсем рядом Йэн почувствовал жар пламени. Решив, что нет смысла оттягивать неизбежное, он поднял глаза и встретил взгляд Роберта Марша.

— Я не трачу деньги на докторов для своих рабов, — сказал Марш с издевкой. — Мартин — мой надсмотрщик. Он сейчас подлечит твою рану, хотя она не больше царапины.

— Я не твой раб.

— Ты так считаешь? У меня есть завещание, где черным по белому написано, что ты принадлежишь мне со дня смерти Джона. — Наклонившись, Роберт сунул Йэну в рот деревянный брусок. — И прикуси язык, а то еще проглотишь и подавишься. Нет, я не возражаю, но не сейчас.

Йэн знал, к чему клонит Роберт, и все же выплюнул деревяшку.

— Что с Ноэлем? — игнорируя угрозу Роберта, спросил он.

— Ничего страшного, — ответил тот, поднимая брусок. — Маленький паршивец не должен был поднимать оружие на представителя закона. — Он снова засунул брусок Йэну в рот. — Еще раз выплюнешь, и я заставлю тебя проглотить его.