Захарьины старательно насаждали своих сторонников в приказном аппарате управления. Они вернули из ссылки дьяка Н. Фуникова — Курцева и добились назначения его главой Казенного приказа. Помощником Фуникова стал дьяк Иван Висковатый, получивший чин печатника — хранителя государственной печати.

Приказная бюрократия была послушным орудием монарха. Курбский язвительно осмеивал царя за его доверие к приказным бюрократам из простонародья. Писарям русским, утверждал он, «князь великий зело верит, а избирает их не от шляхетского роду, ни от благородна, но паче от поповичей или от простого всенародства, а то ненавидячи творит вельмож своих».

Защитник старины, выходец из старой дьяческой фамилии Т. Тетерин высказывал не менее резкие суждения о значении приказной бюрократии. Царь больше не верит боярам, писал Тетерин М. Я. Морозову, «есть у великого князя новые верники–дьяки, которые его половиною кормят, а другую половину собе емлют, у которых дьяков отцы вашим (бояр. — Р. С.) отцам в холопстве не пригожалися, а ныне не токмо землею владеют, но и головами вашими торгуют».

По указанию царя дьяки разработали Уложение о княжеских вотчинах, вступившее в силу после утверждения в думе 15 января 1562 г. Перечисленным в Уложении княжеским родам (Суздальским, Ярославским, Ростовским, Стародубским и др.) запрещалось продавать и менять свои «старинные» родовые вотчины. Сделки подобного рода объявлялись незаконными. Княжеская вотчина, проданная сыну боярскому «опричь» братии и племянников вотчича, отбиралась в пользу Казны. Подвергались конфискации также все без исключения выморочные вотчины княжат. «Великие» вотчины, завещанные князем–вотчинником жене или отданные за дочерями и сестрами в приданое, отчуждались с известным вознаграждением, земельным и денежным. Даже ближайшие родственники по мужской линии (братья и племянники, исключая сыновей) могли наследовать старинные княжеские вотчины лишь по царскому указу: «…и государь того посмотря, по вотчине и по духовной и по службе, кому которую вотчину напишет, велит указ учинити».

Традиционное вотчинное право не ограничивало дворянина в его правах на распоряжение земельной собственностью и не предусматривало обязательной службы вотчинника с земли. Стремительное развитие поместья и превращение его в господствующую форму землевладения трансформировало вотчинное право. Казна стала властно вмешиваться в сферу распоряжения вотчинным землевладением, вовсе не принадлежавшим к категории государственной собственности.

По существу, Уложение 1562 г. продолжало земельную политику Избранной рады. Однако царь, порвав со сторонниками реформ, объявил себя противником всего, что они делали. В пылу полемики с Курбским Иван IV взялся доказать, что незаконными были не его распоряжения об отчуждении в казну родовых княжеских земель, а меры, проведенные радой. Сильвестр и его сообщники, утверждал Грозный, в нарушение старых земельных законов стали раздавать боярам «великие вотчины» и села, «еже деда нашего великого государя уложение, которые вотчины у вас (бояр. — Р. С.) взимати и которым вотчинам еже несть потреба от нас (царя. — Р. С.) даятися, и те вотчины ветру подобно раздаяли неподобно, и то деда нашего уложение разрушили и тем многих людей к себе примирили». Аристократия выражала крайнее негодование по поводу покушения Казны на ее родовые земли.